- Чувствуешь, как я тебя нагружаю: и он-то, Бекасов, обо всем распорядился, и у других самолетов нет таких рисок на винтах, и эта катастрофа - все на тебе. Все зависит от сообщения, которое ты понесешь сейчас в прошлое. Так что о старте ты излишне беспокоился. Стартуешь, как почтовый голубь, с первой попытки! Думать надо о другом…
Сейчас половина первого; четыре с половиной часа от момента падения БК-22. Небо в белых облаках, погода вполне летная - так что в аэропорту, где ждут самолет, объявили о задержке рейса не по погодным условиям, а по техническим причинам. Так оно в общем-то и есть, эту причину мне и надо устранить.
Я уже отдал техникам видеомаг; они там перематывают, наскоро просматривают, монтируют вместе с прочим снятое мной для прокручивания в камере. Я уже проглотил первую таблетки петойля: от этого любой звук - олос Багрия, и шелест травы под ветром - кажется реварберирующим, а зрительные впечатления в глазах задерживаются куда дольше, чем я смотрю на предмет, накладываются друг на друга послесвечениями… Мы с Артурычем прохаживаемся по меже и над обрывом. Он меня накачивает:
- …о специфике далекого заброса. Неспроста я тебя настраивал на общность и отрешение: ты пойдешь в прошлое по глубинам своей памяти, по самым глубинам сознания. Прислушайся к течению времени, пойми его: все, что ты чувствуешь обычно, - от ударов сердца до забот, от блеска солнца до дыхания ветра, - лишь неоднородности единого потока, поверхностное волнение, а не ясная глубина его. Проникайся же этой общей ясностью, чувством сути - ибо ты пойдешь там, где есть память, но не о чем помнить, есть мысль, но не о чем думать, есть понимание, но нет понятий. В ближайших забросах этого почти нет, старт смыкается с финишем - а в таком, как сейчас, иначе не пройти. И надо будет слиться с Единым, не потеряв себя, превратиться в общность, не забыв о конкретном, о цели, ради которой послан…
Голос у Багрия сейчас грудной, напевно-трубный, - так мне кажется. Он не говорит, а прорицает:
- Две крайности, две опасности подстерегают тебя. Переход от зуда поверхностных впечатлений в состояние самоуглубленности, а затем еще дальше, к отрешению от качеств, от приятного и неприятного, от горя и радости, - он сам по себе приятен и радостен, таков его парадокс. Настолько приятен и радостен, что помножь наслаждение от сделанного открытия на радость удачи, на наслаждение прекрасной музыкой и прекрасным видом… и все будет мало. Это состояние индийцы называют «самадхи», европейцы прошлых времен называли «экстаз»… и его же - самые грубые формы - наши с тобой современники часто называют словом «балдеж». И у тебя может возникнуть желание углубить, затянуть подольше это состояние, даже навсегда остаться в нем. Так вот, помни, что это гибель - для дела и для тебя. Там, - он махнул рукой в сторону реки, - останется то, что и есть, а а камере найдут твой труп с блаженно-сумасшедшей улыбкой на устах и кровоизлиянием в мозгу. Так что… - Артур Викторович сделал паузу, улыбнулся. - В отличие от тех нынешних юношей и девиц, которые следуют лозунгу: «Неважно от чего, главное - забалдеть!» - для тебя главное: не забалдеть. Прими-ка вот еще таблетку!
Глотаю. Запиваю собственной слюной. Сегодня я еще ничего не ел, кроме этих пилюль: перед стартом нельзя, пищевые процессы могут помешать.
- Теперь о другой опасности. Отрешиться от этого состояния ты можешь только через углубленное понимание его смысла, то есть - поскольку это концентрат радости и удовольствий - через понимание объективного смысла радости, смысла приятных ощущений. Ты поймешь его, убедишься, что он до смешного прост… и почувствуешь себя богом: такими ничтожными, вздорными покажутся все стремления людей к счастью и наслаждениям, запутывающие иллюзиями целей, ложными качествами. Ты почувствуешь себя приобщенным к мировым процессам, часть которых есть жизнь Земли и наша, - к процессам, которые люди в погоне за счастьем и успехами не замечают и не понимают… И там, на ледяных вершинах объективности, может возникнуть настроение: если так обманчивы все «горя» и «радости», сомнительны цели и усилия - стоит ли мне, Олимпийцу, вмешиваться в эту болтанку своими действиями… да и возвращаться в нее? При отсутствии качеств и беда не беда, и катастрофа - не катастрофа. Это тоже гибель дела и твоя, из камеры выйдет хихикающий идиотик, не помнящий, кто он, где и зачем.
Багрий помолчал.
- Уберечь от этой крайности тебя и должно понимание, что - да, стоит, надо действовать и вмешиваться, в этом твое жизненное назначение. Два противоборствующих процесса идут во Вселенной: возрастание энтропии - и спад ее; слякотное смешение, угасание - и приобретение миром все большей выразительности и блеска. Так вот, люди - во второй команде, в антиэнтропийной. И мы, Встречники, причастны к процессу блистательного самовыражения мира. В этом космическом действии мы заодно со всем тем, что создает, и против всего того, что разрушает!… Ну-ка, заверни рукав.