Даша аккуратно опустила в бассейн бутылочки с пивом и, проследив, как они плавно встали на дно, открыла дверь в раскаленный воздух парной.
Соленые ручейки беззастенчиво скользили по телу Даши и легко впитывались горячими желтыми сосновыми досками. Даше было нестерпимо жарко, но она решила мужественно досчитать до ста и только тогда вырваться из огненных объятий. На сорока трех Даша выбежала из парной и, поджав ноги, прыгнула в бассейн.
Брызги окатывали кафельные стены, волны перехлестывались через края, Даша кувыркалась, плескалась, тихонечко повизгивала, а потом нырнула на дно, поиграла бутылочками и, взяв крайнюю, громко вынырнула.
Пиво было свежее, вкусное и достаточно крепкое. Даша расслабленно лежала на широкой, пахнущей березовыми вениками лавке с сомкнутыми ресницами и, мягко покачиваясь, уплывала в счастливую страну Беззаботность.
Грогин поразился необычно крупным шарнирам мужских кулачков Громовой и с удовольствием отметил, что выпил немного, чтобы попытаться лобызнуть белые выпирающие костяшки.
Громова, вгоняя разбухший фильтр сигареты в длинный мундштук, сломала ее пополам:
— Сафиулла, как у тебя идет работа?
— Вообще-то так сразу не ответишь, но что ты имеешь в виду?
— Проклятые сигареты!
Аметистов отвернулся от Жарикова к Грогину, Сафиулле и Громовой:
— Скоро вообще не останется курящих мужчин, будут курить одни женщины — вот увидите!
Громова сказала:
— Позвольте!
Жариков дернул Аметистова за фалду пиджака, и Аметистов тут же отвлекся от возможной дискуссии с Громовой:
— Так как?
— Вполне.
Грогин без удивления заметил, что пришли еще гости, из шумной многочисленности которых, он знал только Кудакаева Марселя, немного Игоря Чебыкина и мутно Бубнову Лиду.
— Сафа, а ну покажи чего-нибудь!
Кудакаев Марсель обстоятельно посжимал кисти присутствующим мужчинам, а Громову крепко поцеловал в губы и громко сказал равнодушной публике:
— Я абсолютно трезвый!
Александр Громов нехотя отложил глянцевый журнал мод:
— Тогда я тебе в морду дам.
Марсель бесстрашно откинул черные пряди назад:
— А если честно, то я вдребезги пьяный!
Александр Громов опять открыл журнал:
— А— а…
Бубнова Лида подошла к стоящим у фотографии Даши высокой Скороходовой и очень коротко остриженной Петруниной:
— Нет, она не любовница Сафиуллы, она моя подруга, хотя, возможно, у них было что-нибудь разовое, но не более.
— Не говори ерунды.
Лида с раздражением повернулась к Игорю Чебыкину:
— А тебя никто не спрашивает! И вообще, тебе, что, не с кем поговорить?!
Игорь опешил и не нашелся что ответить на неожиданную агрессию подруги весеннее-летнего сезона, недоуменно втиснул руки в карманы обтягивающих узкие бедра джинс и подошел к Грогину, которого только что оставил Ададуров с настойчивыми предложениями выпить сразу по полному стакану водки для более четких ощущений непростой реальности.
— Представляешь, моя баба на меня ни с того ни с сего наехала.
— Не переживай, с ними такое случается
— Да?
— Угу.
Игорь закурил и, прояснив никотином сознание, хлопнул Грогина по колену:
— Хороший ты парень, тебя как зовут?
— Да мы вроде бы уже знакомились.
— Да?
— Петр.
— А меня Игорь.
— Я знаю.
— Странно. А… Я тебя вспомнил, ты, кажется, книжки любишь читать?
— Кой-какие можно и почитать.
— Я тоже люблю, ты что любишь, фантастику?
Грогин сморщился и мотнул головой.
— Эротику?
— Обычно это несильные вещи.
— Детективы, что ли?
Грогин сдунул чебыкинский дым в сторону размахивающего руками Аметистова.
— Нет, детективы я тоже не люблю.
— Так что же ты читаешь? А говоришь, книжки любишь.
Чебыкин взял стакан Грогина с пивом и залпом выпил:
— Как ты сказал тебя зовут?
— Федор Михайлович.
— Ты называл другое имя, что- то ты мне не нравишься.
— Ничего страшного.
Чебыкин сделал три глубокие затяжки, затушил сигарету и чуть не предложил Грогину выйти поговорить, но с облегчением заметил, что того за пуговицу схватил Марсель Кудакаев:
— Грогин, я заразился раком.
— Каким раком?
— Желудка, меня постоянно тошнит.
— Рак — это незаразная болезнь.
— Не скажи, я вчера ехал в лифте с соседкой, у которой муж умер от лейкемии, и она кашляла мне прямо в лицо, после этого я заболел.