А р б а т о в (Гришину-Алмазову). Ваше ство! Прибыл! Такой деликатный, такой ласковый… аж страшно!
Г р и ш и н - А л м а з о в. Кто такой?
А р б а т о в. Личный представитель Антона Ивановича Деникина…
С чувством собственного достоинства, важно входит п о ж и л о й м у ж ч и н а, облаченный в черную черкеску, с черепом и скрещенными костями на рукаве. За ним, на почтительном расстоянии, его а д ъ ю т а н т.
Ч е л о в е к в ч е р к е с к е (представляясь). Полковник контрразведки Разгуляй-Баскаков.
Г р и ш и н - А л м а з о в (козыряя). Начальник гарнизона, генерал…
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (мягко). Не нужно, Андрей Аскольдович!
Г р и ш и н - А л м а з о в. Вы меня узнали?
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (протирая пенсне). Вы получили депешу от Верховного?
Г р и ш и н - А л м а з о в. Так точно.
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. И не сочли нужным встретить меня?
Г р и ш и н - А л м а з о в. Но… в депеше не было указано, когда именно вы соизволите прибыть… Простите!
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Это в первой депеше!
Г р и ш и н - А л м а з о в. А другой мы не получили. Телеграф захвачен большевиками.
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Ситуация удобная для любых оправданий! Полагаю, мы можем… э-э… наедине?
Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). Оставьте нас, полковник!
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Э-э, минуточку! (Натягивает на правую руку перчатку, расправляет ее и подходит к Арбатову.) Мне… э-э… стыдно за вас, Арбатов! (Брезгливо срывает с его мундира погоны.) Генерал вам так доверял, а вы… (Бьет его по щекам погонами.) Шкура!
А р б а т о в (автоматически). Так точно, ваше ство. Виноват, ваше ство!.. (Спохватившись.) Однако осмелюсь спросить…
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Спрашивать будет кто? Мой адъютант. А вы, бывший полковник, что? Будете отвечать. (Адъютанту.) Ежели арестованный пожелает помолиться перед последней дорогой, можно… что? Допустить. Ступайте!
Адъютант, в котором зритель с трудом узнает Луковца, уводит Арбатова.
Г р и ш и н - А л м а з о в (деморализован окончательно). Прошу объяснить…
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Объяснений мы ждем от вас. Котовский разведал все и собирается сегодня захватить… Кто ему мог рассказать насчет семнадцатого причала? Или вы, или кто? Полковник Арбатов. Кто ему мог рассказать насчет контейнера номер тринадцать — пятьдесят восемь? Или полковник Арбатов, или… кто?
Г р и ш и н - А л м а з о в. Он! Я никогда не думал…
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. А жаль! Иногда думать не мешает! Пока не появился Котовский, нужно отвести контейнер в надежное место. Я поставлю свою охрану.
Г р и ш и н - А л м а з о в. Но…
Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (протягивает руку к погону Гришина-Алмазова). Простите, генерал, люблю что? Аккуратность! (Поправляет погон, перчаткой стряхивает с него пылинку.) Не желаете ли, ваше превосходительство, прогуляться со мной… куда? На семнадцатый причал.
Г р и ш и н - А л м а з о в (искоса поглядывает на свой погон). К вашим услугам, полковник!
Пропустив перед собой Разгуляй-Баскакова, Гришин-Алмазов покорно плетется за ним по лестнице в порт. Встревоженные обыватели удивленно смотрят им вслед.
О б ы в а т е л и. Ой, Одесса-мама, что с тобой творится?..
Кабачок «Веселая канарейка». Последний приют белогвардейцев, удирающих из Одессы. Ожидая эвакуации, некоторые из них сидят у столиков, другие — прямо на своих чемоданах. Шепчутся о ф и ц и а н т ы, подающие кофе и вино. На подмостках загримированная под красавицу, пожилая т а п е р ш а атакует видавший виды рояль.
Т а п е р ш а (напевает, еле сдерживая зевоту).
Входит м а д а м Э н н о.
М а д а м Э н н о. Я снова здесь… Мы опять с тобой встретились, «Веселая канарейка», и… опять, когда мне совсем не весело. (Официанту.) Отдельный столик.
О ф и ц и а н т. Все занято, мадам.
М а д а м Э н н о. Освободите!