З а г р а в а. Кому?
Г е о р г е. Нашим солдатам. Если даром раздать — никакого эффекта. За деньги доверия больше.
З а г р а в а. А ты знаешь, что в этих листовках?
Г е о р г е (хитро). Какой продавец не знает своего товара?
З а г р а в а. А если попадешься?
Г е о р г е. Это невозможно. Начальство мне верит, а наши солдаты не верят начальству.
З а г р а в а. Зачем продаешь пистолет?
Г е о р г е. Чем этот мертвый металл, лучше живой капитал!
З а г р а в а. У тебя коммерческая голова!
Г е о р г е. Но эта голова никак не может встать на ноги. Так сказал Георге Радулеску. Слушай… я служу в личной охране домнула Пынти. Кое-что знаю. Пынтя — это товар.
З а г р а в а. Хороший человек?
Г е о р г е. Прохвост высшей марки.
З а г р а в а. Почему ж ты его хвалишь?
Г е о р г е. Если хочешь продать тухлую свинину, говори, что она пахнет фиалками! Так учит Георге Радулеску.
З а г р а в а. Интересно!
Г е о р г е. Кончится война — в торговлю тебя возьму. Свой трест откроем!
З а г р а в а. Смешняк! Думаешь, у меня в Одессе после войны других дел не будет?
Г е о р г е. Другие дела? А что они могут дать для жизни? Торговля облагораживает человека, приучает к честности и взаимной вежливости. Так говорит Георге Радулеску.
З а г р а в а. Георге Радулеску, Георге Радулеску… Кто он такой?
Г е о р г е. Георге — это я.
З а г р а в а. Георге?.. Жора! Я это сразу понял по выражению лица.
Георге и Заграва поют.
Г е о р г е.
З а г р а в а.
Г е о р г е.
З а г р а в а.
Г е о р г е.
З а г р а в а.
Г е о р г е.
З а г р а в а.
Г е о р г е.
З а г р а в а.
Г е о р г е.
В м е с т е.
Танец, после которого Заграва и Георге уходят.
Появляются К а т я и Г е н н а д и й. Он еще слаб; прихрамывая опирается на палку.
Г е н н а д и й (настороженно). Зачем ты привела меня сюда?
К а т я. Ты не веришь Заграве? Вместе воевали.
Г е н н а д и й. Мы с тобой отвоевались. Теперь главное — выжить!
К а т я. Не выжить, а жить! Так, чтоб не было стыдно людям в глаза взглянуть!
Г е н н а д и й. Я честный человек. Я не виноват, что попал в плен. Я был ранен.
К а т я. Успокойся. Я ведь тоже в оккупации осталась.
Г е н н а д и й. В этом я виноват.
К а т я. Я не упрекаю тебя.
Г е н н а д и й. Уйдем отсюда!
К а т я. Ты устал, ты измучен, но ты прежний, Генка! (Целует его.)
Подходит Л у к о в е ц. На голове у него соломенный бриль, в руках — удочки.
Л у к о в е ц (глядя на море). С моря дует холодный ветер.
К а т я. Ничего, скоро будет жарко!
Л у к о в е ц. Здравствуйте, товарищи!
К а т я. Санинструктор Бакланова. Вот удостоверение и комсомольский билет… а он…
Г е н н а д и й. Ничего предъявить не могу. Сами понимаете…
Л у к о в е ц. Да. Надо тебе, товарищ Маслюков, на работу устроиться.
К а т я. Это нелегко.
Л у к о в е ц. Действительно! (Размышляя.) На завод не возьмут: слаб еще! А что, если в ресторан, к Лещенко? На кухню или официантом.