После того, как мы все уничтожили свою еду, он отодвинулся от стола, схватил каждую из наших тарелок и чуть ли не велел мне проваливать. Я спорила, требуя, чтобы он был моим гостем, и я могла сама мыть посуду, но он устремил на меня этот пристальный, немигающий взгляд, пока я не уступила.
— Иди расслабься, Мэдди. Я серьезно. Никакой домашней работы. Никакой уборки. Иди надень свою пижаму и свернись калачиком. Я держу тебя.
Итак, я была здесь, свернувшись калачиком на диване, «расслабляясь», в то время как мужчина занимался уборкой. Это напомнило мне о моих родителях. Сколько я себя помню, мой папа всегда говорил, что если моя мама готовит, то он будет убирать. Наблюдая за тем, как Гарретт делает то же самое, я чувствовала себя как дома. Но более того, это казалось нормальным и правильным. И это напугало меня до чертиков.
Я не была уверена, как долго я смотрела на его рабочую форму, но в конце концов он повернулся, чтобы посмотреть на меня, с полотенцем, перекинутым через плечо. — Как долго, по-твоему, ты будешь работать над этим?
Я нахмурилась, глядя на нетронутый проект у себя на коленях. — Я не уверена. Вероятно, до тех пор, пока Джейми не ляжет спать, поскольку ты не оставил мне особого выбора, — я многозначительно приподняла бровь. — Тогда мне придется учиться. На этой неделе у меня контрольная.
Он кивнул, свернул полотенце в прямоугольник, который оценил бы любой перфекционист, и повесил его на ручку плиты. Я подвинулась, чтобы освободить больше места на диване, но он не подошел ко мне. Он подошел к двери и сунул ноги в развязанные ботинки.
— Подожди… Ты уходишь? — почему в моем голосе была заминка? У этого человека не было причин оставаться, мне повезло, что он пробыл так долго и помог навести порядок.
— Я просто собираюсь кое-что взять. Я сейчас вернусь, — и с этими словами он выскочил за дверь, его уход вызвал порыв холодного воздуха в гостиной и заставил меня вздрогнуть.
Дверь Джейми мгновенно открылась. — Гарретт ушел? — он попытался задать этот вопрос небрежно, но я расслышала легкое разочарование в его тоне.
— Нет, он сказал, что ему нужно кое-что взять. Ты закончил убирать в своей комнате?
Он уставился на меня, вздохнул и, не сказав ни слова, вернулся в свою комнату. Я все еще посмеивалась, когда Гарретт ввалился обратно через парадную дверь, неся пакет с продуктами и отключая мою пушистую охранную сигнализацию.
Слегка подтолкнув Рагси ногой, он неторопливо направился ко мне, и если бы я не знала его лучше, то сказала бы, что он нервничает.
— Пожалуйста, скажи мне, что это десерт.
Он застыл, глядя на пакет в своей руке. — Я могу сходить за десертом, если хочешь.
— Нет, спасибо, меня гораздо больше интересует то, что есть у тебя, — я улыбнулась ему, и румянец окрасил его щеки, что только заставило меня улыбнуться шире. — Давай, покажи мне.
Я похлопала по подушке рядом с собой, и он упал на нее с такой силой, что я подпрыгнула. Он почесал подбородок, царапая ногтями щетину. — Это не идеально.
— Хорошо.
— Второе получилось лучше.
Я толкнула его в плечо, что скорее отбросило меня назад, чем сдвинуло его с места. — Боже мой, Гаррет, просто покажи мне.
Бросив еще один взгляд в мою сторону, он развязал пластиковые ручки и сунул руку внутрь, вытаскивая голубой сверток и протягивая его мне.
— Это… детское одеяльце? — я положила его плашмя на колени поверх своего собственного. Хотя оно не было идеальной формы из-за нескольких неправильных стежков в средних рядах, это определенно было одеяло.
Он потер затылок, — Я же говорил тебе, что это плохо.
Я прижала одеяло к груди, широко раскрыв глаза. — Ты сделал это?
Он кивнул, вытаскивая второе, частично законченное, того же цвета. — На этот раз получилось лучше. Это намного сложнее, чем ты себе представляешь.
Я крепче сжала первое, прижимая его к хаотично бьющейся грудной клетке, пытаясь успокоить непослушный орган. — Что заставило тебя решить научиться вязать крючком?
Он толкнул мое колено своим, и на его лице появилась полуулыбка. — Организация важна для тебя, и ты, казалось, была расстроена тем, что жертвуешь меньше, чем обычно. Я подумал, что мог бы помочь.
— Почему ты одинок? — вопрос вырвался у меня с такой силой, что я была удивлена, что не выкрикнула его. Но даже в этом случае я не смогла бы подавить порыв спросить, даже если бы попыталась. Для этого мужчины не имело никакого смысла быть одиноким. Абсолютно.
Сначала он не ответил, откинувшись на подушки и вытащив из сумки прикрепленный моток и крючок. Он намотал хвост пряжи на пальцы и вытянул петлю, начиная медленный, слегка неустойчивый ряд одиночного вязания крючком.