Рабинович сходил а поликлинику и получил справку, в которой было написано:
«Страдает манией выезда».
Еврей торгует семечками на углу здания, где расположен Чейз Манхеттен Банк. К нему подходит другой еврей и говорит:
– Слушай, Абрам. Дай мне взаймы двести долларов.
– Нет, к сожалению, не могу. У меня договор с Чейз Манхеттен Банком: я не даю взаймы, а банк не торгует семечками.
Два еврея идут вечером по Одессе. Вдруг их останавливают налетчики:
– Руки вверх! Деньги наружу!
Один еврей достает деньги и передает их приятелю:
– Кстати, Абрам. Вот, возьми. Я ведь тебе сто рублей был должен.
Рабиновича исключили из партии, и ночью ему приснился сон. Будто бы Израиль объявил войну СССР и победил. Все руководство Израиля стоит на Мавзолее, а внизу проходят колоннами советские евреи и несут транспаранты: «Восстановите Рабиновича! Восстановите Рабиновича!»
– Алло! Рабинович дома?
– Его нет.
– Он на работе?
– Нет.
– В командировке?
– Нет.
– Он уехал в отпуск?
– Нет.
Пауза. Потом вкрадчиво:
– Я вас правильно понял?
– Да...
Большая компания мальчишек-школьников утром перед уроками ждет, пока Изя с большим портфелем выходит из дома и идет в школу. После этого они по очереди звонят в его квартиру. Им открывает его бабушка. Они по очереди спрашивают:
– Изя дома?
– Изя в школе.
Снова звонок:
– Изя дома?
– Изя в школе.
– Изя дома?
На шестой раз бабушка не выдерживает:
– Изя в жопе!
– Алло, это Грозман?
– Нет, это Сидоров.
– Простите, это база?
– Да, это база.
– Извините, это, наверное, военная база.
Рано утром в автобусе вместе с Рабиновичем садится еще один еврей. Рабинович думает:
"Кто же это может быть? В этом квартале живут только три девки: Сара, Хана и Ребекка. Так, от Сары еду я. К Хане ездит Изя, но он едет в другую сторону. К Ребекке ездят трое: Соломон, Хаим и Мойша. Вчера был вторник, значит, Соломон поехал к Софе. Мойша вчера должен был быть у моей жены. Ага, значит, это Хаим.
– Здравствуйте, Хаим!
– Здравствуйте... А откуда вы знаете, как меня зовут?
– А я вас вычислил.
Одессит женился на девушке из многодетной еврейской семьи и увез ее в Одессу. Через год жена умерла. Одессит снова приехал в Харьков и женился на ее младшей сестре.
Через год он снова приезжает в Харьков и говорит тестю:
– Папаша, вы будете смеяться, но Розочка тоже умерла.
– Алло, это КГБ?
– Да. А кто говорит?
– Это Рабинович. Я хочу сделать устное заявление: если к вам случайно залетит мой попугай, то знайте, я с ним не согласен!
Вы не слышали о еврейском Деде Морозе? Нет?! Ну что вы?! Он спускается в дом через трубу и говорит:
– Здгаствуйте, милые детки! С Гождеством вас! Не хотите ли купить подарки?!
Утром в Одессе разговаривают две соседки:
– Слушай, Соня, ты что заболела?
– С чего это ты взяла?
– Сегодня ночью я видела, как от тебя выходил доктор.
– Ай, Мотя! Противно слушать. Когда от тебя каждую неделю выходил военный, я же не кричала, что ты записалась в армию!
Поспорили киевский и одесский евреи, где евреи самые богатые.
– У нас в Киеве еврей степенно гуляет по Крещатику, и если ему стало холодно, он идет в магазин и покупает себе шубу! Если ему затем стало жарко, он просто скидывает шубу на тротуар.
– Разве это еврей?! Это жлоб, а не еврей! У нас в Одессе, если еврею стало жарко, он снимает с мизинца бриллиант чистой воды, воду вычмокивает и бриллиант выкидывает!
В тюремной камере один еврей говорит другому:
– Изя! Что вы все время ходите? Вы же все равно сидите!
– Какой хороший, красивый, умный русский парень! Наверное, еврей...
Рабиновича пригласили в ЧК:
– Понимаете, мы строим социализм, и у нас денежные затруднения. Мы очень рассчитываем на вас. Наверняка у вас где-то припрятано что-то, так вы уж сдайте его нам, пожалуйста.
– Хорошо, мне надо поговорить с женой.
На следующий день Рабинович приходит.
– Ну, что сказала вам жена, гражданин Рабинович?
– Она говорит: пусть не строят! У меня тоже нет денег, так я ничего и не строю.
Встречаются два еврея:
– А-а, здравствуйте! Говорят, вы выдаете замуж свою дочь?
– Да знаете ли, уже пора!
– И за кого?
– За мясника!
– Да? А что, она у вас такая красавица?!
Маленький Зяма приходит из школы:
– Папа, я хочу быть русским!
– Кем-кем?!
– Русским!
– Ага! Значит, иди без обеда в свою комнату и не пойдешь гулять, пока не поумнеешь!
Через час отец заходит к сыну:
– Ну что, не передумал?!
– Подумать только! Всего час, как я русский, а уже как я вас, евреев, ненавижу!
Два одесских еврея едут на такси по Москве. Проезжают здание Лубянки. Один вздыхает:
– О-о-о...
Второй, раздраженно:
– И вы мне еще рассказываете!
Телефонный звонок:
– Алло, это КГБ?
– Да, что вы хотите?
Короткие гудки. Через некоторое время опять звонок:
– Алло, это КГБ?
– Да, что вам надо?
– Стганно, стганно.
– Что странно?
– Еще час назад вы должны были взлететь на воздух!
– А кто это говорит?
– Бгагожелатель...
Умирает старый Хаим, большой мастер заварки чая. Вокруг собрались все родственники и просят:
– Открой свой секрет, хоть перед смертью!
Хаим приподнимается на смертном одре и шепчет:
– Кладите больше заварки, евреи...
После войны встречаются два еврея:
– Где ты потерял руку, Исаак? Ты что, был на фронте?!
– Нет, не был.
– Значит, попал под бомбежку?
– Нет, не попал.
– А что же случилось?
– Да оторвали, когда на фронт тащили.
В поезде едут девушка и парень. Разговорились, и молодой человек спрашивает:
– А какие народы вам больше нравятся?
– Ну, наверное, индейцы, потому что они самые смелые и сильные, и евреи, потому что они умеют приспосабливаться к любым условиям жизни.
– Ну тогда разрешите представиться: Чингачгук Аарон Моисеевич.
В ОВИР приходит молодой еврей и объясняет, что получил письмо от дяди из Израиля:
– В нем дядя пишет, что стал чувствовать себя плохо, почти не слышит. Поэтому просит меня переехать к нему, чтобы присматривать за усадьбой, фабрикой и стариком.
Его выслушали и говорят:
– Послушайте, а вы не рассматривали такой вариант: дядя переезжает к вам, мы даем вам двухкомнатную квартиру, в одной комнате живет ваш дядя, в другой – вы.
– Простите, вы, наверное, неправильно поняли. Мой дядя не ох*ел, а оглох!
Спрашивают еврея:
– Вы, товарищ, прямо скажите, не виляя: стоите ли за советскую власть?
– Конечно! Уж лучше за нее стоять, чем сидеть.
Умер старый еврей. Читают его завещание:
"Дочке моей, Сарочке, оставляю сто тысяч и дом. Внучке моей, Ривочке, оставляю двести тысяч и дачу. Зятю моему, Шмулику, который просил упомянуть его в завещании: «Привет, Шмулик!»