Едва не задохнувшись от нахлынувшей радости, Иван выскочил из машины, быстрым шагом направился к ней. Маргарита обернулась — лёгкое смущение отразилось на красивом лице.
— Никогда не была в Выборге, — произнесла она хрипловатым голосом, — пришло время исправить это недоразумение.
Иван не дал ей договорить, обхватил за плечи, властно и нежно. Моё, нужное, выстраданное… Повёл к машине, не выпуская из объятий. Маргарита не сопротивлялась, послушно шла рядом, лишь смеялась нервным переливчатым смехом. Он усадил её на переднее сиденье и, быстро устроившись на водительском кресле, потянулся к её руке, обхватил ладонью маленький кулачок. Иван держал бы так руку всю дорогу, но рука была нужна, чтоб рулить, чтоб везти свою женщину, которую он наконец-то нашёл, в страну любви, в страну их общего огромного счастья.
Поцеловав эту руку с тоненьким колечком на безымянном пальце, он рванул с места. Быстрей покинуть этот город, где его всегда ждали дома, быстрей оставить здесь больную, ненужную совесть. Нервы маленькими иголочками кололи грудь, впивались в душу. От нереальности происходящего, от напряжения, тяжёлым куском лежавшего внутри, шли от сердца маленькие трещинки, разламывали на кусочки усталое тело.
— Не могу поверить, что вы рядом, — Иван снова коснулся её руки.
— Не могу поверить, что я сделала это, — произнесла она. — Откуда ты взялся, Иван? Свалился в мою жизнь, зачем?
— Чтоб любить…
Он не умел говорить о любви, нежные слова — это слабость, ненужная мужчине. Но они, эти слова, толпились внутри, требовали внимания, искали выход. Иван произнесёт их, но не сейчас, в дорожной суете. Особенным словам нужна особенная обстановка.
Они всё ещё ехали по городу, его бесконечные дороги никак не заканчивались, словно город не хотел отпускать этих двоих, держал, не давая совершить глупость. Что делать дальше, Иван заранее не придумывал. Ехать в Выборг? Остановиться в питерской гостинице? Это отдавало пошлостью, да и Маргарита вряд ли согласится.
Накрапывал дождь, когда они выехали из Питера. Город вечной осени, прощай! Тянувшаяся вдоль дороги лесная полоска казалась враждебной, чёрной. Хотелось света, тепла, горячего чая. Мелькнувшее в свете фар придорожное кафе заставило Ивана принять решение.
— Можно выпить чаю и немного размяться? — он повернулся к Маргарите и взглянул в её лицо; свет от приборной панели оставлял на нём загадочные тени.
— Неплохая идея.
Уже через пять минут они сидели за столиком у окна, глядя друг на друга, между ними лишь вазочка с одиноким цветком. Маленькое смешное препятствие, да и препятствие ли?
Просто смотреть на неё, на пухлые губы и искорки в голубых глазах, на росчерк бровей, словно сделанный рукой талантливого художника — уже счастье. И хрупкие плечи под пушистым голубым свитерком — доведётся ли ему целовать их? Расторопный официант быстро заставил стол выпечкой и сладостями, и тёплый парок уже поднимался над чашками. Обжигаясь, Иван сделал глоток… Хорошо, всё-таки чашка хорошего чая делает нашу жизнь немного лучше…
— Я на минутку.
Он подошёл к бармену, разглядывавшему на свет вытертые бокалы.
— Скажи, друг, кажется, здесь есть мотель?
— Мини-гостиница, прямо за нашим зданием, — ответил парень и добавил для пущей убедительности: — Вполне приличная, не пожалеете.
Дорогой Выборг, похоже, мы увидимся с тобой в следующий раз. Иван вернулся к столику, размышляя, что сказать дальше. Он не дипломат, нет. Хитрые ходы прокладывать не умеет.
— Знаете, Маргарита, не люблю ездить ночью, тем более, если у тебя в салоне … — Он чуть не сказал, «ценный груз». Дурак! Иван смешался, не зная, как закончить предложение. — Тем более, если у тебя в салоне Маргарита.
Вот! Выкрутился! Хреновый из него соблазнитель. Маргарита ждала, что Иван скажет дальше, кажется, она уже всё поняла.
— Здесь есть приличная гостиница, может, остановимся в ней до утра?
Замерев, он ждал ответа на своё неприличное предложение. Хотя они уже переступили законы приличий, и пора перестать беспокоиться об этом. Маргарита аккуратно поставила чашку на стол, поднялась и пошла к выходу. Кажется, это «да», или она оскорблена и не желает с ним говорить?