Подруги не верили своим ушам. Такая встреча и такое совпадение!
— Да, я очень боялся, что потерял Ольгу навсегда, — искренне признался мужчина.
Посмотрев на маэстро, подруги поняли, что этот человек сделает для Ольги все. Кирилл буквально светился счастьем.
— Вот тебе влюбленный мужчина! Сплошная эрогенная зона, — шепнула Надежда на ухо Галине.
Галя согласно моргнула и полюбопытствовала:
— У твоей истории будет другой конец?
— Конечно, я напишу новый, — пообещала Ольга.
Теперь никто не сомневался, что финал у этой истории будет действительно счастливым.
В последующие дни к трем сдружившимся женщинам стали подтягиваться остальные.
Каждое утро после завтрака все торопились к бассейну, потому что предчувствовали: за беззаботной болтовней и купанием их ждет очередной «счастливый случай».
На этот раз инициатором рассказа выступила по-настоящему красивая молодая женщина с зелеными, как изумруды, глазами. У нее было тонкое породистое лицо, подстриженные до шеи светлые волосы. Чувственная, точнее откровенно сексуальная, Елена (так она представилась) привлекала с первого взгляда: в ней была какая-то кошачья грация, манящая походка, даже голос звучал зазывно. На запястье у женщины красовался изящный браслет с круглым прозрачным камнем под цвет ее глаз. Название ее истории привлекало много слушателей.
— Почти как у Куприна «Гранатовый браслет», — заметила неугомонная Галка, но на нее зашикали приготовившиеся слушать дамы.
Браслет с изумрудом (История Елены)
— Я по образованию врач, — начала она свой рассказ. — Когда я училась в медицинском институте, нас направляли на практику в разные больницы. В одной из них работал совершенно потрясающий хирург. Он стал профессором в тридцать два года. Все женщины-врачи боготворили его, а медсестры, естественно, влюблялись по уши. Он был высокий, красивый, умный и, что больше всего привлекало женщин, блестящий кавалер. За дамами ухаживал как бог. Любую молоденькую санитарку называл на «вы», бежал вперед, чтобы открыть дверь, а пожилой заведующей элегантно подавал пальто.
Я тоже была тайно в него влюблена.
На старшем курсе он стал читать у нас лекции по специальности, и все девчонки, как во время концертов любимого кумира, буквально доводили себя до экстаза. Они обсуждали его одежду, включая носки и другие более интимные предметы туалета. Специально приходили по сто раз сдавать ему зачеты, а когда он болел, объявляли бойкот другим преподавателям.
Однажды я оказалась последней в очереди на его экзамен. Профессор порядком устал, видимо, выдался тяжелый день. После нескольких операций приходилось еще приезжать к нам в институт. У него была шикарная машина, поговаривали, что у него богатая жена, но ее никогда с ним не видели. Некоторые уверяли, что он вообще не женат, подогревая тем самым воображение пылких студенток.
— Знаете, — не глядя на меня и собирая бумаги в портфель, предложил он, когда я вошла со своей зачеткой в аудиторию. — Я очень спешу. Может быть, вы ответите свой билет по дороге в моем автомобиле. Я вас высажу потом у метро. Договорились?
Замирая от счастья остаться с ним наедине, я даже выговорить не могла, что согласна. Сглотнув от волнения слюну, я что-то пробормотала, а он уже выходил из аудитории.
В машине он, рассеянно слушая мой лепет, следил за дорогой и думал о чем-то своем.
Когда я замолчала, профессор, его звали Владимиром Владимировичем, кивнул и включил музыку. Пела Патриция Каас.
— Вам говорили, что вы похожи на эту певицу? — Его вопрос прозвучал для меня как звук фанфар.
Значит, он обратил на меня внимание! Он видел перед собой не просто студентку, бубнящую какой-то урок, он заметил во мне женщину! Это придало мне уверенности, и я изо всех сил принялась кокетничать с ним, давая ему понять, что готова на все. А он лишь иронично посмеивался и крутил баранку. Вдруг, остановившись в каком-то переулке, неожиданно обнял меня и поцеловал. Я была так влюблена в него, что на мгновенье буквально потеряла рассудок.
До этого у меня были близкие приятели, с которыми я встречалась, но такого я не ощущала ни с кем. Видимо, подействовало то, что, будучи всеобщим кумиром, он предпочел меня. Если бы он продолжал меня ласкать дальше, я бы отдалась ему тут же, посреди улицы. Но профессор ограничился поцелуем и, высадив меня из автомобиля возле метро, помахал на прощание рукой.
Как я в тот вечер добралась до дому, не помню. Раздевшись до трусиков, которые были влажные от желания, я легла на кровать, вспоминая его губы, руки с тонкими длинными пальцами, его дыхание. Я была просто заколдована им.
Приятелей, которые по моему первому зову бросались развлечь меня, было хоть отбавляй. Я позвонила одному из них. Он прибыл и сполна получил то, что предназначалось другому. Но это не успокоило меня, и на следующий день я сама поджидала профессора около его автомобиля.
— А, это опять ты, садись. — Он ласково потрепал меня по щеке и широким жестом распахнул дверцу.
Я набросилась на него сама, так что он даже опешил от неожиданности.
— Ты страстная и ласковая, как тигрица, — нежно отбиваясь от меня, шептал он. — Нам нужно с тобой что-то придумать…
Я не понимала, что тут сложного, поехать к нему домой или к кому-нибудь из приятелей. Я так безумно желала его, и все остальное меня не волновало.
Но профессор нашел более простое решение (позже я поняла, почему он поступил именно так). Взял отпуск на неделю, и мы укатили с ним в Италию.
Служащие небольшого отеля в горах не видели нас первые три дня. Мы просто не выходили из номера. Еду нам приносили на подносах, осторожно постучав в дверь. Потом мы выставляли пустую посуду на пол в коридоре.
Он умел любить так же элегантно, как ухаживать за дамами: нежно, по-мужски, но без надрыва.
Я же сгорала от нестерпимой страсти, никак не насыщаясь им сполна, затягивая его в бесконечную пропасть все новых и новых ласк.
— Мне очень хорошо с тобой, ты великолепная и потрясающе красивая женщина! — однажды в постели признался он.
Я молчала, потому что объяснить словами свои чувства к нему не могла.
То, что я хороша собой, мне говорили многие, но и то, что холодна, как ледышка, я также часто слышала.
Я не скрывала, что до него у меня были любовники, но он первый, кто пробудил во мне женщину. Я поддразнивала его своими рассказами, желая вызвать на откровенный разговор. Но о себе он молчал.
Приближался конец нашего отдыха. В последний вечер я была немного пьяна. Мы сидели в маленьком ресторанчике на берегу моря, пили итальянское вино, ели рыбу, выловленную у нас на глазах. На эстраде играл оркестр, и черноволосая итальянка пела песню о любви. Потом на площадке перед оркестром до поздней ночи танцевали пары. Мы тоже танцевали. Он целовал меня, и я старалась не думать о расставании. А потом мы снова любили друг друга под горячими простынями маленького отеля, затерявшегося далеко в горах. Больше я не спрашивала его ни о чем.
В Москве он позвонил мне на следующий день.
— Я не могу без тебя, приходи ко мне, — попросил он, и я сломя голову бросилась к нему.
Впервые я увидела, как он живет. Это был двухэтажный особняк в коттеджном поселке. Я расхаживала по огромному дому, не обращая внимания на роскошь и красоту. Мой глаз подмечал в каждом углу женские вещи. Плащ на вешалке, расческа в ванной, ночная сорока на подушке.
Закипая от ревности и неприязни, я впервые задала ему мучивший меня вопрос:
— У тебя есть жена?
— Видишь ли, дорогая, — отозвался он, — это ее дом.
Дальше я не хотела слушать и приложила палец к его губам.
— Не надо, — выдавила я из себя, чувствуя под пальцами его горячий язык.
Но он, оторвав мои пальцы, сухо закончил:
— Жена тоже врач, она сегодня на ночном дежурстве…
Я все равно не могла от него уйти. Быстро раздевшись, мы легли в постель. В ее постель…
Уже светало, когда мой чуткий слух уловил, что кто-то пробует открыть ключом дверь. Но я помнила, что там цепочка, предусмотрительно накинутая на ночь. Затем последовали тревожные звонки. Он проснулся и, бросив мою одежу на кровать, велел быстро одеваться. По анекдотам я помнила, что любовники прячутся от мужей, спускаясь с балкона на веревках. А как поступают любовницы?