Две мои соперницы из претенденток на «Мисс мира», находившиеся рядом, после объявления полета заулыбались и помахали нам вслед.
Летчик, молодой здоровенный американец, подняв обе руки вверх, будто бы сам собирался стать королевой конкурса, под звуки бравурной музыки возглавил нашу романтическую экспедицию. Все присутствующие хлопали и кричали.
Стояло прекрасное солнечное утро. Мы поднялись над городом на небольшую высоту. При всей живописности панорамы, мне все равно было не по себе.
Город остался вдалеке. Под нами простиралась серо-коричневая холмистая местность, кое-где поросшая редкой зеленью. Ничто не предвещало плохой погоды. Летчик поглядывал на нас, все больше стреляя глазами в сторону самой молодой моей соотечественницы, и рассказывал через наушники, где мы пролетаем. Почувствовав внимание к себе, Вика расхрабрилась, хотя, наверное, и ей было жутковато. Тем более, что погода начинала портиться. Нам оставалось несколько минут пути, когда началась гроза. Маленький самолетик кидало из стороны в сторону. Каждый раз внутри меня все обрывалось. Наконец мы преодолели грозовую зону, и летчик сообщил, что немного отклонился от курса, однако мы скоро прибудем к цели, где нас ждут с цветами и шампанским.
Снова показалось чистое небо, и мы воспрянули духом. Вдруг в брюхе самолета что-то неприятно чихнуло, потом мотор начал тарахтеть. Летчик больше не смотрел на нас, а, вцепившись в руль, резко пошел на снижение. Мы увидели, что прицепленный к самолету разноцветный хвост с рекламами фирм оторвался и медленно спланировал вниз.
— Держитесь, — прокричал летчик, и мы с треском, подпрыгивая на каких-то колдобинах, покатились по земле.
Небольшая пустынная площадка не напоминала экзотическую вершину, куда водили туристов и где нас должны были торжественно встречать.
При посадке у меня сломался каблук, на лбу у третьей пассажирки, Олеси, красовался синяк, Вика была бледная от испуга, а летчик не шевелился вовсе.
Поползав по самолету, мы поняли, что не сможем без американца выпустить трап, а открыть люк тем более. Ясно было: нужно что-то делать с мужчиной, иначе мы пропадем. В своих сумках мы обнаружили духи, туалетную воду и пластырь от мозолей (губная помада и тушь для ресниц в расчет не шли). У меня еще оказались запасные колготки, потому что чулки всегда спускались в самый неподходящий момент. К удивлению, сейчас они оказались целы.
Мы стали тормошить летчика. Он слабо пошевелился. Я потерла ему виски туалетной водой, а одна из девушек сунула в ноздрю горлышко узкой бутылочки с духами. Летчик открыл глаза.
Видимо, сильный удар о землю оказался для него особенно неудачным. Женщины более живучи, принято говорить: как кошки. Наверное, так оно и есть. Что у него болит, мы не смогли добиться, но, очухавшись, мужчина открыл люк самолета и спустил трап.
Мы вылезли. Вокруг было пусто и голо, ни растительности, ни обещанных встречающих, а уж тем более шампанского.
Летчик озирался, словно потерянный.
— Где это мы? — попробовала я задать ему вопрос.
Но он и сам не знал ответа.
— Сейчас свяжусь с базой и попрошу помощь, — не очень внятно проговорил он.
— Гениальное решение, — похвалила я, — но сюда только на парашюте можно будет приземлиться!
— На парашюте так на парашюте, — бросилась защищать американца Вика.
Мы с Олесей, придя в себя после шока, начали злиться.
Побродив на одном каблуке по небольшой площадке, куда удалось посадить самолет, я дошла до обрыва и поняла, что мы находимся на довольно высокой горе. Смотреть вниз совсем не хотелось, кружилась голова.
Обескураженная, я вернулась назад к самолету и подумала о маме, о везении, которое сопутствовало мне до сих пор и, вероятно, не должно покинуть и сейчас. Чтобы не показать свою растерянность, ведь я же для девчонок «Мисс Европа», нарочито весело взглянула на своих подруг по несчастью. Олеся, в легком обтягивающем платье, с нежной розочкой на плече и синяком на лбу, выглядела впечатляюще. Вика держалась молодцом. Она помогала летчику, которого звали Джек, связаться по радио с базой.
Начал накрапывать дождь. После лос-анджелесской жары нас трясло от холода.
— Джек говорит: хорошо, что мы сели не в океан, — решила подбодрить нас Вика. — На борту не оказалось спасательных жилетов. Он только сейчас обнаружил. Кто-то их «тю-тю». — Девушка показала жестом, что жилеты украли.
— Хорошо, — безучастно согласилась Олеся, — потому что я боюсь воды и не умею плавать.
Я же подумала, что ненавижу горы.
Подошедший Джек сделал неожиданное для всех заявление.
— Я не хочу вас пугать, но мы попали в неприятную историю. Мой очень надежный мотор подозрительно забарахлил и сломался. Перед полетом у меня выкрали все медикаменты из аптечки, спасательные жилеты и запас еды.
Мы тупо уставились на него, а Вика, ткнув в меня указательным пальцем, медленно произнесла:
— Этот «кто-то» хотел тебя отправить на тот свет.
— Похоже, что да, — подтвердил летчик.
— А я могла составить тебе компанию, — продолжила Вика.
— И я, как особо везучая, тоже, — бесцветным голосом поддержала Олеся.
— Конкуренция, — размышляя вслух, произнес летчик. — Кому-то перебежали дорогу?
— Сейчас не до этого, — отмахнулась я, — надо думать, как выбираться.
В это время буквально над нашими головами закружил самолет.
Мы подскочили, стали кричать и махать руками.
Но, кроме того, что у меня сломался второй каблук, ничего не произошло. Самолет улетел куда-то вдаль.
— Возможно, не дождавшись сообщений о нашем прибытии, они начали поиски, — предположил Джек.
— Разве вы не связались с ними и не сообщили, где мы? — удивилась я.
Джек промолчал. Наша подруга, помогавшая ему с рацией, тоже потупила глаза.
Мы залезли в кабину, потому что дождь пошел со страшной силой. Хотелось есть. Олеся молча дрожала в тоненьком платьице. Сгустились сумерки.
— Теперь до завтра нас не найдут, — твердо заявил Джек.
Мы это поняли и сами.
— Нужно организовать ночлег. Светает здесь рано.
— Может быть, зажжем костры, так нас быстрее увидят, — не желая мириться с судьбой, предложила я.
Летчик категорически покачал головой и посмотрел в сторону самолета. «Видимо, опасается близости горючего», — предположила я и покорилась судьбе.
Наутро есть уже не хотелось, только пить.
— Голодание — это для меня, — хмуро пошутила Олеся, показывая на бедра. Нам ничего не оставалось, как ее поддержать.
Вика, после того как мы уснули, долго разговаривала с летчиком, узнав многое о его жизни.
— Джек из богатой американской семьи, — рассказывала она. — Очень спортивный. Обожает самолеты. Этот — его собственный. Он никогда его не подводил. Недавно к Джеку в техники напросился какой-то итальянский парень. Он готовил самолет к вылету. Джек припомнил, что девушка этого итальянца тоже была участницей конкурса. Он не знает ее имени.
— Ну и что? — в два голоса спросили мы.
— Ничего, — пожала плечами Вика, — я просто подумала…
— А она тоже вышла в финал? — догадалась я о том, чего не захотела досказать Вика.
— Джек не знает, — покачала она головой. — Он вообще не интересовался этим. Просто анализировал, куда подевался комплект жилетов и прочие необходимые принадлежности, почему сломался самолет.
Мы посмотрели на летчика. Он с утра копался в моторе.
— Радио не работает тоже? — осторожно спросила я, опасаясь ответа.
— Только на прием.
— Нас ищут? — с надеждой в голосе вмешалась Олеся.
— Еще как! — с жаром подтвердила Вика, а я подумала: хорошо, что моя мама далеко и ничего не знает.
После нескольких часов бесполезного копания в моторе Джек позвал приглянувшуюся ему помощницу и они долго разговаривали.
Потом Вика пришла к нам и сообщила, что они проложили маршрут, и Джек отправится искать помощь. Иначе мы умрем с голоду.
— Нет, нет, — запротестовала Олеся, — я не умру.