Картинки закружились в спертом воздухе маленькой комнаты, и покрыли пол бумажным ковром. Сначала карты казались мне обычными, но когда я опустила взгляд себе под ноги, то не увидела привычных изображений-с одного из потертых прямоугольников на меня смотрели черные, как смоль, глаза. Картинка бьша как живая: казалось, что мужчина сейчас моргнет или, улыбнувшись, хитро отведет взгляд. На карте не было значка масти или другого намека на ее место в карточной иерархии, но я сразу поняла — это Король! «Вау!» — пронеслось в голове. — Вот так я хочу рисовать!>›. Я быстро подняла карту, поднося ближе к лицу. Цыганка, слишком резво для ее преклонного возраста, вырвала карту из моих рук.
— Понравился король? Хочешь такого? — рассмеялась молодая цыганка.
— Хочу! Именно этого хочу! Продайте карту?!
— Цыганские карты не продаются, — ответила женщина.
Упустить такой шанс я не могла — эта карта сама «прилипла» к моей руке. Я с надеждой посмотрела на молодую женщину, и повторила просьбу.
— Карты не продаются. А короля такого я тебе дам! — с азартом, как умеют только цыгане, сказала цыганка. — Мамми, дадим ей короля?!
Гадалка тряхнула головой, звеня большими серьгами с маленькими подвесками, и еще несколько седых прядей выбились из-под платка. Она что-то невнятно сказала, и молодая перевела.
— Он уже близко.
— Не надо мне никакого короля. Продайте лучше карты! Если вас деньги не интересуют, то, может быть, я по-другому рассчитаюсь? — широкие иссиня-черные брови удивленно поползли вверх. — Я-художник. Я хорошо рисую. Могу ваших детей нарисовать, или дом.
Мне и раньше приходилось расплачиваться за разные услуги портретами. Я, вопреки обвинениям Катерины в моей «бездушности», любила приносить людям радость своим талантом — удивить целующуюся пару в парке наброском их фигур, успокоить плачущего ребенка рисунком сжимаемой им маленькими ручками любимой игрушки, быстро накидать контуры пушистых друзей человека, даря хозяевам вырванные из скетчбука листы с изображением их собак.
— Карты себе нарисуй, — ухмыльнулась женщина.
Никто мне ничего не продал, а молодая цыганка быстро собрала карты, будто боясь, что я их украду, и активно замахала руками на дверь.
Мы с Кариной вышли из дома, я чуть-чуть отстала, с тоской посмотрев на высокое крыльцо.
Уже за воротами цыганка догнала меня с криком: «Постой!.
— Рожу в июне. Приходи.
— Зачем?
— Приходи-приходи. Ждать буду, — кинула цыганка, закрывая за мной тяжелые ворота.
Уже в машине я подумала о том, что на календаре сентябрь. А рожать цыганка собралась в июне. Неужели они планируют детей и четко знают, когда произойдет зачатие? Моя подруга пожала плечами, философски ответив одним предложением: «Это же цыгане». Карине было сказано, что замуж она выйдет нынешним летом, при этом уже беременная. Она со смехом убеждала меня, что никакого короля я могу не ждать, так как и она рожать не собирается.
— Мне еще год учиться, какие дети? Да и Коля только на новую работу устроился.
Несколько ночей мне снилась та карта, а затем учеба, быт, каждодневная рутина размыла острые края впечатлений от поездки в Марийский поселок.
Я вспомнила тот опыт общения с цыганами только спустя пару недель, когда мне начал сниться мужчина, и эти сны продолжались до сих пор.
Кстати, Карина сейчас на 5 месяце…
ГЛАВА 2
В Академии, после вчерашнего просмотра, было непривычно тихо. Еще буквально сутки назад коридоры альма-матер заполняли толпы беспокойных студентов, пытавшихся за пару часов успеть то, что нужно было делать весь семестр.
Кто-то пытался смухлевать, и поменять местами работы, выставив свою раму на, как ему казалось, более благоприятное место. Кто-то пытался исправить неровный, давно высохший, мазок. Кто-то пытался успокоиться, и призывал всех пойти в рюмочную за углом — традиционное место сбора практически всех поколений студентов Академии.
Последние, кстати, были правы — это единственное верное решение за день до просмотра.
Сейчас же толстые стены старого, благородного здания бывшей
Александровской гимназии спасали от жары забредших на консультацию студентов, пожилых преподавателей, случайных горожан и учеников художественных школ — они пришли посмотреть на работы "взрослых художников". Я, посмотрев на стайку худеньких девочек с огромными папками (видимо, идут с занятий в художке), скользнула мимо них к тому углу, где вчера оставляла свои рамы. На портрете пловчихи стояла размашистая «5», частично перекрывавшая фон темно-синего цвета.