— В общем, Катерина Борисовна, похоже вы теперь подруга Ривмана, а не моя, — закончила я мысль.
— Нет — нет, это все ради тебя было! — быстро сказала Катя.
— Да я шучу, — миролюбиво протянула я. — Я рада, что именно так все сложилось. Вот только сейчас мне надо как-то сохранить это счастье, отговорить его уезжать.
— А он обратно собрался?
— Да, — я отвернулась, так как говорить о факте отъезда Кирилла мне было тяжело.
— Так надо действовать! — громко сказала девушка. — У меня даже план есть! Завтра обсудим, а сейчас я пошла — солнце уже садится. Надо начинать.
— Ты еще дальше пойдешь? — я привстала, оглядев берег. — Там разве не обрыв?
— Да, я сейчас вон там, у березы, сверну. Там… Там вид хороший, — замялась девушка.
— А что там? — я повернула голову, пытаясь разглядеть.
— Сеновал… — ответила Катя, покраснев.
— А — а, вот куда ты ночами бегала, — кивнула я. — Я смотрю, ты пришла в себя, и поняла, что худеть тебе не надо.
— Да, — девушка отвела взгляд. — Егор весьма доходчиво объяснил.
— Да? И как?
Катерина, еще сильнее покраснев, улыбнулась.
— Да ладно? — протянула я. — Ты теперь взрослая девочка?
— Марина, блин, — отмахнулась подруга. — Да — да! У нас было…
— И как оно? — я больше переживала за нее, чем любопытствовала.
— Хорошо, — Катя снова откусила бублик. — Даже слишком… Он меня, кстати, там ждет.
— Ну и славно. Иди уже, — я повернулась к реке. — Солнце садится.
Откуда — то издалека раздался голос Кирилла:
— Марина! Ты там на чем сидишь?
— На завалинке, — я хотел похвастаться знанием такого слова, но реакция оказалась не той, что я ожидала.
Мужчина с серьезным видом подошел к нам, протянув мне руку. Я встала, а Кирилл с осуждающим видом снял с себя куртку, постелив ее на деревянные перекладины. Катя удовлетворенно кивнула, и со словами А я ей говорила» ушла в сторону сеновала.
— Позиция хорошая, — Ривман повернулся к реке. — Но с собой нужно носить складной стул. И не садиться на что попало.
Я с нежностью рассматривала фигуры двух близких мне людей, отдалявшихся от меня: Катерины, идущей к скрывавшемуся за горой сеновалу, и Кирилла, уходившего в сосновый бор, где его ждали и другие студенты. Именно благодаря этим людям (а так же бабе Марье, матушке, Борису Таисовичу, Витьке, козе Майке, серому коту с облезшим ухом, и даже трижды проклятым гусям) это лето останется в моей памяти на всю жизнь.
ГЛАВА 20
Мне удалось закончить набросок, только когда солнце окончательно скрылось из виду, а остров окутала тьма. Кирилл терпеливо ждал меня, коротая время за нехитрым развлечением — чисткой кистей.
— Ты чем-то расстроена? — голос Ривмана «выдернул» меня из состояния задумчивости.
— Уезжать не хочется, — соврала я, скрывая истинную причину своего упаднического настроения.
— Ты же всегда сможешь вернуться сюда, — мягко сказала Кирилл.
«Могу. Но, видимо, уже одна», — подумала я. С чего я вообще взяла, что этот мужчина планирует жить со мной, как в сказке, долго и счастливо? Он ни разу не говорил о нашем совместном будущем, и даже не говорил что-либо конкретное о своих планах на время возвращения с острова в город. Да, я помню, что он хотел вернуться в Великобританию, но мне казалось, что это произойдет не так быстро, что ему захочется провести со мной хотя бы остатки лета. «Неужели это только летний роман?»-риторический вопрос, который я весь день задавала себе.
— Я передумала, — быстро выдала я, собирая треногу. — Поедем в среду. Соскучилась по матери.
— Уверена? — насторожился мужчина. — Ты же хотела задержаться.
— Да. — Я изобразила улыбку.
Кирилл кивнул, забирая из моих рук сумку. Я сказала Ривману, что останусь ночевать у бабы Марьи, убедив его, что мне нужно собрать сумки и попрощаться с бабушкой. Баба Марья сначала обрадовалась, но затем заметно погрустнела, узнав, что послезавтра я собираюсь уехать. Я полночи просидела с ней, глядя, как бабушка неторопливо вяжет что — то из белой, пушистой шерсти. Я без конца болтала, пытаясь скрасить наше расставание, трижды уверила, что я обязательно приеду в гости, и, в конце концов, добилась улыбки бабы Марьи и ее привычного ироничного тона. Кати, как обычно, не оказалось в нашей комнате, зато где — то недалеко, за воротами, слышался ее тихий смех. Я с улыбкой опустилась на ставшую родной кровать, взбивая тяжелую пуховую подушку. Спать без Кирилла оказалось уже непривычно.