С 1980 года, когда я был на втором курсе, нашему факультету поручили шефство над колхозами двух районов Татарии, соседствующих друг с другом – Заинского и Сармановского. Доставляли туда нас тихоходными речными корабликами типа «Ом», зовущимися в народе «омиками», до пристани Красный Ключ, что неподалёку от Нижнекамска. Оттуда уже колхозными автобусами – по хозяйствам. Один колхоз – одна академическая группа.
Отплывали мы днём. К утру были на месте. Честно говоря, такой, менее затратный способ доставки был для нас, студентов, очень неудобным. Если погода стояла хорошая, то было вполне терпимо: народ «растекался» по всему «омику» – по крышам палуб, трапам, шлюпкам. Но в дождь и ветер все, как пчёлы в улей, набивались в помещения верхней и нижней палуб. На середине Камского устья нас обычно покачивало, и некоторых девчонок тошнило. Ночью мы спали, в буквальном смысле, вповалку друг на друге, а потому приплывали в Красный Ключ полуразбитыми и не выспавшимися. Но всё списывалось на молодость. Позже, когда я уже окончил университет, узнал, что доставлять студентов из Казани на места стали автобусами. Что ж, порядок восторжествовал!
Заинский и Сармановский сельскохозяйственные районы оказались почти в центре промышленного треугольника между нефтеперерабатывающим Нижнекамском, автостроительными Набережными Челнами и нефтедобывающим Альметьевском. Кстати, Набережные Челны в 1982 году были переименованы в «Брежнев» в честь почившего в том же году генсека. Многие тогда с сарказмом произносили новое название города, переиначив в «Набрежневые Челны». К счастью, позже городу было возвращено историческое имя. В те же восьмидесятые велись многочисленные разговоры о предстоящем строительстве в недалекой Елабуге – родине пейзажиста Ивана Шишкина, месте упокоений поэтессы Марины Цветаевой и кавалерист-девицы Надежды Дуровой – огромного тракторного завода, так и не появившегося на свет Божий. Нетрудно догадаться, что народ в поисках лучшей жизни активно переезжал из деревень в эти города, поэтому на селе был кадровый голод, частично утоляемый в уборочную многострадальными студентами.
Тем не менее, оба района были хорошо освоены и плотно заселены: пустующих, заброшенных, зарастающих бурьяном земель я не видел. В Заинске, на реке Зай вращала турбинами построенная в шестидесятые годы ГРЭС, снабжавшая электроэнергией местные предприятия и населённые пункты, а также подключённая к единой энергосистеме. Помню, одна моя одногруппница, разочарованно разглядывая небольшое водохранилище и невысокую плотину станции, недоумённо изрекла:
– И чего разговоров – «Зейская ГЭС, Зейская ГЭС»? Я ничего грандиозного тут не вижу!
И я, осознавая свою недоработку на политинформациях, поперхнулся:
– Ты, что, подруга, какая это тебе «Зейская ГЭС»?
– Но название реки Зай по-татарски – «Зей»! – отпарировала она.
Пришлось срочно восполнять информационный пробел, рассказав про строительство под мудрым руководством КПСС грандиозного каскада ГЭС на реках Зея и Бурея в Амурской области. Я был дока проводить политинформации в любых условиях, считая это своим святым долгом. Опять прошу, не смейтесь!
Спокойный пейзаж районов представлял собой поля и пашни средне всхолмленной равнины с редкими перелесками и узкими речками. Мне довелось изрядно попутешествовать по весям этих районов, ставшими почти родными. Я полюбил их неброскую красоту, напоённую осенним запахом влажной земли, стерни, зерна и опадающих жёлтым хороводом листьев.
Причиной первых двух путешествий – на третьем и четвертом курсах – стала, как это ни банально звучит, любовь. Не моя – Ширшовская. Андрюха запал на однокурсницу Лидуську с кафедры ботаники, но, поскольку группы разводили по разным колхозам, они на время сельхозработ оказались разлучёнными. Прошла неделя, минула другая – письма всё не приходили, хотя Лидуська, ответившая на его чувства взаимностью, обещала писать через день. Похандрив некоторое время в ожидании весточек, Ширшов немного «отвлёкся» на другую студентку из нашей группы. И вот, в последнюю неделю нашего пребывания пришли все Лидуськины письма разом. Андрей мгновенно прозрел, осознал неправильность своего поведения, боясь, что его могут «сдать» мстительные одногруппницы. Да и новый прилив чувств нахлынул – влюбленный Андрюша, отбившись от коллектива, всё перечитывал и перечитывал письма, шевеля губами и как-то грустно и отрешённо улыбаясь. Результат подобной «медитации» не заставил себя долго ждать.