— Тебя приятно слушать.
— Шеф был когда-то моим приятелем, но и он переменился. С того самого времени, как прошел этот сраный курс в этой сраной фэбээровской школе, он стал таким фу-ты-надутым, что его просто не узнать. Как ты думаешь, что он выдал сегодня? Сказал, что, если я не подлатаю свою технику съемки отпечатков пальцев, он уволит меня к чертовой матери. «Старикан безуспешно пытался приладить свои пальцы». Это мне-то сказать такое! Восемнадцать, девятнадцатый год работы пошел в департаменте. Они, наверное, думают, что с таким жалованьем можно уходить на пенсию.
— Сэм, это что, пинок в зад по поводу февральского дела?
Его желтые зубы прикусили заусеницу.
— Ты тоже прослышал об этом, да?
— Знаю, что они не могут разобраться с отпечатками, которые ты снял с раздавленного парня.
— Точно, швырнули мне их обратно в физиономию, сказали, что отпечатки смазаны и что установить по ним личность невозможно.
— А это действительно так?
— Может, и так, они-то в своем деле мастера. — Он взглянул на меня уголком изукрашенного прожилками глаза, чтобы убедиться, как я реагирую. — Хов, ты ведь даже представить себе не можешь, в каких условиях приходится работать. Трупное окоченение оставляет свое клеймо, но его черта с два увидишь невооруженным глазом. Вот я и оплошал, такие дела. Любой может облапошиться. Я ведь тоже человек. И нет особых причин писать это сраное письмо моему шефу. Какая разница, кем был тот парень. Умер — и все.
— Теперь, похоже, имеет значение, кем он был, Сэм. Я намереваюсь подать запрос на эксгумацию.
— В связи с утренним убийством? Думаешь, между ними есть какая-то связь?
— Таково мое предположение.
— Ну, тогда можешь не надеяться, что мне что-нибудь известно. Я пошел глянуть на новый трупешник, но в морге было не протолкнуться из-за федрил. Они меня и близко-то не подпустили, сказали, что сами снимут отпечатки и сделают, что необходимо. Как тебе это нравится, Хов?
Так как в последнее время Сэм работал все хуже и хуже, мне это понравилось. С другой стороны, он был моим старинным приятелем. И весьма полезным. Поэтому я издал горлом некий сочувственный звук.
Его это не утешило.
— Так что шеф наорал на меня. Из-за этого дела, кричит, наша контора потеряла лицо! Я ему говорю: будь у меня подобная физия, не жалко было бы потерять...
— Так прямо и сказал?
— Ну, не вслух, конечно. Так, под нос. Если бы он это услышал, я бы здесь уже не сидел. Мне, знаешь, надо до пенсии живым добраться. Но чего-то не верится, что оно так и будет. — Он вздохнул как старая лошадь. — Чем же я могу тебе помочь, Хов? Ты ведь никогда не придешь просто так потрепаться, тебе обязательно что-нибудь нужно узнать.
— У меня кое-что есть для тебя. — Я достал из бумажника визитку и положил ее на стол прямо под его меланхольный нос. — Это принадлежало тому парню из морга. В феврале он отдал ее Ларри Сайфелю. — Я вкратце изложил события. — Покажи ее шерифу. Это несколько, поправит лицо вашей конторы. И скажи ему, чтобы взял у Сайфеля показания. Ты ведь знаешь Сайфеля?
— Еще бы. Один из тех, — добавил он несколько туманно. — Есть две породы молодых прощелыг. Этот из тех, кто ни в грош не ставит старших. Запросто может выставить старика на посмешище, только бы угодить своей заднице. Не то что ты, Хов, — запоздало добавил он.
— У тебя что, были нелады с Сайфелем?
— Мне он ничего страшного сделать не может. Но всю последнюю неделю прохода не давал с трупом по делу Майнера. Я бы хотел, чтобы никакого «дела Майнера» вообще не существовало.
— Боюсь, что с сегодняшнего дня ты будешь слышать о нем еще чаще. Так чего он добивался?
— Информации. Я объяснил, что никакой новой информации по этому делу у меня нет. Но он почему-то вбил себе в голову, что есть. Чушь! У меня и других забот полно. Неужели я должен думать все время об одном деле?! Например, эта вооруженная банда, которую мы сцапали во вторник. На них поступили запросы из шести штатов, из четырнадцати полицейских комиссариатов! Я по уши увяз в переписке. — Он выхватил из кипы бумаг целую пригорошню и грохнул ею об стол.
— Забудь об этом на время, Сэм. Так какая информация у тебя есть?
— Да ничего нового. Я раскрутил единственную оставшуюся улику. Но и этот след никуда не привел. Последняя приличная улика — метка химчистки на костюме мертвеца.
— А метка портного?
— Она была спорота. Знаешь почему? Костюм оказался ворованным. Это мне удалось установить.
— Продолжай.
— Химчистка находится в Вествуде. Новое дело, независимое, начато в прошлом году. Не так-то легко было выйти на их след. Отделение пропавших без вести даже не успело занести эту химчистку в свою картотеку. Ну, в общем, как бы то ни было, у меня появилась возможность отправиться в среду в Эл-Эй. Нужно было кое-что передать Рэю Пинкеру. В химчистке мне дали фамилию и адрес тех людей, у которых этот костюм был украден. В тот момент я, конечно, не знал, что костюм ворованный. Думал, ура, еще следок появился!
Я начал закипать. День подходил к концу, и терпение мое истощалось.
— Так что обнаружилось, Сэм? Ты допросил людей, у которых стянули этот костюм?
— Я хотел, но... Их не оказалось дома. Из химчистки я позвонил им и поговорил со служанкой. Описал костюм. Она сказала, что его украли вместе с другим барахлом месяца четыре назад. Выходит так, что этот парень оказался еще и грабителем. В этом случае становится понятно, что он делал на Риджкрест-роуд в ту ночь: присматривал дом для очередной кражи. Наскочив на него, Майнер тем самым сделал кому-то большое одолжение.
— Давай фимилию и адрес.
— Какую еще фамилию? Я же тебе только что сказал, что это мертвый конец.
— Тех людей, у которых костюм был украден. Я съезжу в Вествуд и поговорю с ними.
— К чему тебе это? Они же не знакомы с грабителем!
— Любая зацепка все же лучше, чем ее отсутствие. Давай-ка сюда адрес, Сэм.
— Да бога ради, если тебе не терпится забить себе мозги этой чепухой. — Он пошарил в выдвинутом ящике стола и вытащил бланк химчистки, на котором карандашом было нацарапано:
"Дж. Томас Ричардс,
8 Джанкал Плэйс,
Вествуд"
— Ты их хотя бы предупреди, что едешь, — сказал Сэм. — Обидно будет переть такой конец зазря, а они, видать, шустряки.
— Хорошо, так и сделаю. И еще одно.
— О Господи, еще не все? — Его рот ощерился в улыбке. — Хочешь, чтобы я выскочил из собственной рубашки?
Я притворился, что не понял подкола. Для старика это был трудный день.
— Шериф затанцует на задних лапках, когда ты покажешь ему визитку. Только сделай это прямо сейчас.
— Как только избавлюсь от тебя, Хов.
— Это будет несложно. Просто мне нужны фотографии, которые ты сделал с трупа по делу Майнера.
— Но ведь ты знаешь, что их нельзя выносить отсюда.
— Обещаю вернуть.
— Думаешь, что сможешь установить его личность?
— Хочу попробовать. Если получится, ты будешь первым, кто об этом узнает.
— Полагаюсь на тебя, Хов. Не уверен, что у тебя получится этот вариант, если, конечно, ты не знаешь чего-нибудь такого, о чем не известно мне. — Его морщинистая улыбка походила на затянувшийся шрам, который причинял ему массу неудобств. Было время, когда Сэм претендовал на место шерифа.
— Можешь успокоиться. Ничего я не знаю. А теперь давай фотографии.
Он открыл стоящий у стены металлический шкафчик и принялся шарить на полках. Луч света почти горизонтально пробился через высокое, забранное решеткой окно. В сумрачном неверном свете его профиль казался темным, угловатым и походил на вырубленную в камне и изъеденную дождями маску.
— Не беспокойся, Сэм, — сказал я тихо. — Ты заработаешь свою пенсию.
Он нашел конверт и высыпал содержимое на стол. Я впервые увидел февральского мертвеца. По-видимому, он был моложе и выглядел импозантнее, чем тот, что лежал сейчас в морге, но это было до того, как машина Майнера раздавила ему лицо. Оно было страшно покорежено: челюсть вывихнута, нос вдавлен внутрь, щеки и лоб ободраны до мяса, одного глаза не было. Единственной чертой, по которой его хоть как-то можно было опознать, являлись шикарные светлые волнистые волосы, плотно закрывавшие изрезанный стеклом лоб.