Я включил свет в кабине.
— Вы видели ее раньше?
— Может, и видела. А где вы это взяли? Мне кажется, это тот самый фотоаппарат, который он потерял.
— Он принадлежал Керри?
— Он находился у него.
— Это еще что такое?
— Я как раз хотела вам объяснить. На самом деле Керри не воровал эту камеру. Он мне все рассказал. Его корабль стоял в доках в Сан-Диего, и тогда он встретил на вечеринке ту рыжеволосую женщину...
— Как ее звали?
— Он никогда не называл ее по имени, а только: рыжая баба. Он сказал, что она просто свела его с ума. Эта женщина заставила его бросить службу на корабле, а когда Керри ей надоел, то навела на него ФБР. С собой у него было несколько фотоаппаратов, которые он не успел вернуть на корабль, так что власти припаяли ему дезертирство, кражу государственного имущества и все в таком духе. Но эту камеру они не нашли — он держал ее у приятеля.
Моя правая нога надавила на акселератор. Мы находились на том отрезке шоссе, который проходит по насыпи между соляных озер. Сзади и слева огни аэропорта сверкали подобно гигантским бивачным кострам. На мгновение, заметив их, в воздух поднялся похожий на несущего тяжелую добычу ястреба самолет. Ночь в этих местах казалась невыносимо уродливой. Я сражался с рулем, пока стрелка спидометра пересекала отметку 80, пытаясь оставить это безобразие позади. Но оно маячило за ветровым стеклом в облике рыжеволосой женщины с обнаженной спиной.
— Это ваша история или ее вам рассказал Керри?
— Это наиправдивейшая из всех правд. Керри всегда говорил мне только правду.
— Надо бы и вам как-нибудь попробовать... — Я не смог вытравить горечь из голоса.
То ли из-за моей последней фразы, то ли из-за скорости, только она испугалась.
— Я сказала правду, я не лгу. Куда мы едем?
— На встречу с Артом Лемпом.
— Я вам не верю. Вы все врете. Хотите отправить меня домой?..
Мои нервы не выдержали.
— Заткнись. Сиди тихо.
Внезапно девушка как-то странно замолчала. Я отвел глаза от струящейся впереди с бешеной скоростью серой ленты дороги и увидел, что она шарит в «бардачке», где вместе со всяким барахлом я держал автоматический револьвер, который и вынырнул вместе с ее рукой.
Я инстинктивно надавил на тормоз. Машину с визгом занесло. Молли сказала:
— Все верно. Конечная остановка. Вам выходить. — Револьвер она крепко держала двумя руками.
Это был армейский пистолет сорок пятого калибра. Выстрел из такого перебил бы меня напополам. Я принялся как можно медленнее останавливать машину. Мне никак не удавалось вспомнить: стоит пистолет на предохранителе или нет?
Если нет, то малейшее нажатие на курок оборвет мой жизненный путь. Если стоит, то она не сможет выстрелить. Нужно быть достаточно сильным человеком, чтобы подготовить револьвер к стрельбе.
Машина остановилась на гариевой дорожке. Плоская лощина была вымощена пустыми жестянками. В воздухе отчетливо воняло серой. На краю пустыря, на ясном фоне туманного города, возвышались, словно охранники вокруг пустого концлагеря, нефтяные вышки.
Я заехал в неправильное место, в неправильное время: я вообще все сделал неверно. Офицер, позволивший арестованному завладеть оружием, — преступник. Я выключил мотор, чувствуя, что из-под хвоста вот-вот польется.
— О машине можете не беспокоиться, — сказала Молли. — Выходите. Ключи оставьте в зажигании.
— Я остаюсь.
— Ничего подобного. Предупреждаю — я выстрелю. Вы не имеете права высылать меня обратно в Миннесоту, чтобы надо мной там все потешались. Я не собираюсь пыхтеть заместо настоящего преступника, который стырил эту камеру. Один неверный шаг — и я вас прикончу.
Ее глаза яростно полыхали синевой.
— Пистолет на предохранителе, Молли. Он не выстрелит.
Она схватилась за кожух и изо всей силы попыталась его оттянуть. Дуло поехало вниз. Тогда я взялся за него сначала одной, а затем обеими руками.
Девушка стала царапать мне кисти. Я выкрутил пистолет из ее рук, выставил его в окно и выпалил в пустоту. Отдача, которой я не ожидал, подбросила мою руку кверху. Я очень осторожно поставил пистолет на предохранитель и убрал его в левый карман пиджака.
— Ты могла меня убить. И что было бы после, а?
— Теперь можете на меня всех собак повесить, — сказала она угрюмо. — И надолго упрятать за решетку.
— Мне это неинтересно. Я бы хотел, чтобы ты жила в таком месте, где пожилые не будут тебя колотить, а молодые не станут из-за тебя умирать. — После того как я выстрелил в ночь, злости во мне не осталось ни капли.
— Неужели на свете есть подобное место? — Ее взгляд скользнул за черные поля к выпуклому горизонту. Едкий запах выжигал ноздри.
Мы въехали в Лонг-Бич.
Глава 19
Гостиница «Нептун» находилась посередине огромного пустыря, раскинувшегося между неоновыми огнями деловой части города и темной пропастью порта. Вывеска «Комната с ванной — доллар пятьдесят» то потухала, то вновь загоралась, и это дерганье наводило на ассоциации с параличной старухой. Рядом со входом располагался бар, где за стойкой восседали матросы с небольшим количеством девиц. У них были полуночные лица. В холле не оказалось ни света, ни людей. Зелень помытых стен легла на лицо Молли смертельной бледностью, превратив ее темно-коричневые волосы в зеленовато-золотистые. Она привычно огляделась, словно это место было ей хорошо знакомо.
Из-за конторки выглянул ночной портье. Им оказался молодой человек с прогрессивной стрижкой — ежиком на макушке и длинными, свисавшими на уши волосами. Он носил алую рубаху и расписные подтяжки.
— Двойной номер? — произнес он нагловатым тенорком.
— Нет.
— Коли приволокете её в одинарный, все равно заплатите как за двойной.
— Я полицейский.
Он крякнул, провел пальцами по своему ежику и выпрямился, нацепив на физиономию подобие улыбки.
— Что ж сразу не сказали?
— У вас здесь остановился человек по имени Артур Лемп.
Парень оглянулся на доску с ключами.
— Его нет в номере.
— Когда он ушел?
— Не могу сказать. Вечером я его не видел. Предыдущим тоже.
— А когда?
— Похоже, что позапрошлым. Ведь вечера так похожи. — Он опустил руку ладонью вниз, вознамерившись показать скуку и безрадостность этих самых однообразных вечеров.
— С кем?
— Ни с кем. Этот старикан — одиночка.
— Друзья?
— Лично я ни одного не видел. Приходил он всегда один, это я помню точно, примерно в это время.
— А где он проводил вечера?
Парень выразительно перевернул руку.
— Откуда мне знать? В барах?.. Я ведь не циклоаналитик. Но видок у него был как у прожженного пьянчуги.
Молли фыркнула.
— Мне и в морге так же показалось, — сказал я.
Молодой человек потрогал рот, а затем приложил палец к носу.
— Мертв?
Я кивнул.
Рука Молли вцепилась в мой локоть. Ее яростный шепот впился мне в ухо:
— Вы не говорили, что он умер. Надули меня, приволокли сюда...
Я стряхнул ее руку и обратился к портье:
— Лемпа убили сегодня утром. Я бы хотел осмотреть его комнату.
— Ордер у вас есть?
— В подобном случае ордер не нужен. Речь идет об убийстве. Умер человек.
Пожав худыми плечами, он снял с доски ключ, снабженный биркой, и запустил его по стойке в мою сторону.
— Думаю, вы понимаете, что делаете. Номер три-семнадцать. Ничего, если я останусь здесь? Заменить меня некому. От лифта свернете налево. Последний номер в конце коридора, у пожарного выхода.
— Благодарю. — Я повернулся к Молли. — Вы пойдете со мной.
— Не хочу.
— А я не желаю, чтобы вы тут болтались без присмотра и нарывались на очередные неприятности.
Я взял ее за руку и повел к лифту. С жутким протестующим скрипом машина подняла нас на третий этаж. Мы повернули налево и пошли вперед, ориентируясь по красным огонькам в конце коридора.
Молли шла, еле волоча ноги.
По звукам, исходящим из-за тонких стен и дверей, угадывались тревожные сны, пьяные разборки, вороватая любовь. Я безумно устал от этого хлынувшего на нас потока чужих жизней, затопивших узкий коридор подобно потопу. Внезапно я почувствовал, что кошмар вот-вот станет реальностью, ибо увидел себя со стороны — крошечное существо, пробирающееся по венам гигантского, корчащегося в судорогах тела.