— О Небожители… это и правда неловко, — спохватился Да Джиан. — Вы могли бы спросить его сами.
— Просто разговор зашел. Они не специально, — за них оправдался Го Хэн, но вцепился в Ван Линг взглядом, показывая, что за это она должна закончить. Еще и поторопил. — Давайте, а то повара придут нас бить за то, что мы не успели к завтраку.
— Мама Чжу Баи принесла его в школу тайно, и передала учителю на руки еще когда он был ребенком, — ответила Ван Линг. И это было несколько странно. Неужели Чжу Баи не хотел про это говорить? Не хотел вспоминать?
— Она отказалась от него? — спросил Го Хэн, жалея, что не может сказать ему: «Как я тебя понимаю!»
— Нет. Она пыталась спасти его, спрятав в школе. Он не был ребенком ее мужа. Поэтому Чжу Баи никогда и не скажут, кто его родители. Учитель не хочет проблем для этой женщины.
Чжу Баи опустил взгляд в воду, продолжив безразлично мыть овощи. Наверняка это его задело.
Больше него эта ситуация задела только Го Хэна. Буркнув что-то вроде: «Ну, ясно», — он быстро развернулся и ушел. Внутри него нарастало раздражение. Такой идеальный мир, где каждого ребенка любят его родители, словно тут не бывает иначе. И даже если оставляют кого-то одного — не потому, что ненавидели его! Просто умерли, или так сложились обстоятельства. Отдать ребенка в такую мирную школу и в руки будущего воспитателя — это вам не в корзинке по реке пустить. Го Хэна раздражало это. Если бы этот мир был книгой, он бы уже запустил ее в стену.
Он всю жизнь рос сам по себе. Мама не готовила ему, да и не всегда денег на еду оставляла. Парень рано научился сам залезать в ее кошелек, а потом уже набрался смелости и брал деньги и у отца. Когда тот обнаруживал пропажу (а это случалось почти всегда), то у них происходила драка (отец пытался избить его в воспитательных целях), но Го Хэн ссылался на мать, которая оставила его голодным, поэтому ему пришлось лезть к отцу. Тогда отец избивал маму, уже за то, что она не заботилась о ребенке. Го Хэн чувствовал от этого только злорадство, а мать — только больше его ненавидела. Скажем, когда она что-то готовила, Го Хэн старался это не есть (подозревал, что она не откажет себе в удовольствии плюнуть ему в суп).
В школе он играл на те деньги, что у него были: иногда проигрывал и оставался голодным, а иногда выигрывал и мог прожить на выигрыш несколько дней без родительских скандалов. Но в этом мире они вон все какие… умереть за сына, унести сына дальше от опасности. Идеалисты. Го Хэн посмотрел бы, как все эти благородные родители вели себя в его мире, где каждый должен был приспосабливаться и найти безопасное место. А потом доказать, что он в этом безопасном месте может быть полезен.
После вполне заслуженного завтрака Го Хэн снова ушел в библиотеку. Мальчишка из учеников уже был там — он специально поднялся из-за стола только чтобы поприветствовать его. На столе не хватало детской книги «Устройства мира», но Го Хэн ее уже успел прочитать. Сейчас книги на столе делились на две стопки: осиленные ранее и те, что еще предстояло прочитать. А были книги, читать которые он не собирался вовсе — литература этого мира, его философия и прочие ненужные знания. Тем более сейчас, когда поджимало время. «Устройство мира» занимало особое место — с ним приходилось сверяться и потому оно было на верху стопки прочитанных книг.
— Не брал про мир? — спросил Го Хэн, глядя на книги, а не на ученика. Тот с готовностью отозвался:
— Ваш шиди забрал книгу.
Малец набирал стопку книг для себя со стеллажа, собираясь уйти читать в ряды. И стоило мальчику удалиться, а Го Хэну открыть новую книгу, как в библиотеку без спешки зашла Ван Линг. Избалованный хорошим отношением тут, парень взглядом поискал у нее в руках еду, понял, что до обеда еще долго, и только тогда удивился.
— Могу ли я поговорить с шисюном? — спросила Ван Линг, останавливаясь напротив стола. Го Хэн кивнул. — Здесь есть кто-то еще?
Го Хэн кивнул снова и тогда девушка проследовала к выходу, оборачиваясь на него.
Подозрительно.
Перед библиотекой, как и везде тут, был сад, пустовавший в это время, так как что в школе царила кипучая деятельность и всем было не до праздных прогулок. Вдоль самой широкой дороги к воротам шла, с учителем во главе, группка учеников, держа в руках узелки. То, что мужчина впереди был учителем, Го Хэн понял по более дорогому на вид одеянию и высокомерному виду.
Ван Линг дошла до беседки, внутри которой были лавочки и столик. Столик пустой — Го Хэн уже привык постоянно думать о еде и о том, что его нынешние друзья без еды не приходят. Видимо, Ван Линг и тут к нему относилась хуже, чем к остальным. И это почему-то задело. Он уже привык считать ее другом.