Всех подробностей я не знал, но и того, что рассказал Василий Михайлович, было достаточно. Сначала начались загулы по каким-то подозрительным клубам, потом воровство денег и побеги из дома. Василий Михайлович не говорил, но судя по покрасневшим глазам и самой натуральной трясучке, Наташа плотно подсела на наркоту.
Она дергалась и извивалась, то ли пытаясь изобразить танец, который мы застали, то ли вырываясь из хватки отца. Потом вдруг начала рыдать и тут же истерично расхохоталась.
— Она стала кошкой! Ко-о-ошко-о-ой…
Несколько дней назад она пропала. Ушла из дома, украв все деньги. Перестала отвечать на звонки.
Василию Михайловичу пришлось подключить все связи, чтобы отыскать ее. И даже на это ушло прилично времени.
Теперь любители плясать голышом лежали ровным рядком, уткнувшись мордами в землю. Ублюдки! И без них отморозков хватает. Хуже всего то, что мы не знаем, сколько таких доверчивых и глупых Наташ оказалось под их влиянием. И если бы это не коснулось одного из наших, они так бы и остались безнаказанными. Но теперь их наверняка ждут неподъемные статьи. Михалыч постарается.
— Мой отец – депутат! Вам яйца за такое оторвут!
Один из двоих, кто оставался одетым, оторвал голову от земли.
— Я вас всех запомнил!
Я впечатал его морду в грязь, саданув ногой по затылку:
— Заодно и папашу твоего пристроим.
Михалыч оскалился:
— Будете у одной параши мочиться!
Он злобно сплюнул на землю и встряхнул извивающуюся Наташу:
— Да успокойся ты!
Она продолжала что-то завывать про кошек и хохотать.
Я повидал уже многое. Заложники. Террористы. Пытки. Спецоперации, которые никогда не покажут по телевизору. О которых не будет известно никогда. Но это… Два десятка голых обдолбышей, решивших поиграть в магию, просто выводили из себя.
Вокруг были разбросаны страницы, исписанные кривыми символами, и явно выдранные из книги. В костре горел лошадиный череп. Рядом камнями выложен какой-то символ, вокруг которого лежали еще три черепа.
Сатанисты хреновы.
Я поднял из центра каменного круга чью-то ветровку и протянул Михалычу. Он быстро закутал Наташу, которая снова начала истерить и вырываться.
— Не хочу! Не хочу! Это ее…
Если у меня будет дочь, везде буду водить ее за руку. Да и пацана тоже. Из дома одних не выпущу.
Я усмехнулся. Ну да, если доживу. С такой-то работой.
Послышался шум двигателя, и прямо в рощу въехал внедорожник. Врачи.
Михалыч передал сопротивляющуюся дочку на их попечение и подошел ко мне.
— Спасибо, что выручил.
Я кивнул:
— Без проблем.
— Наши знают, что мы поехали за Наташкой. Но… ты не распространяйся сильно, в каком она состоянии, ладно?
— Могли бы и не просить.
Он тяжело вздохнул и вытер лицо:
— Я знаю, что ты не из болтливых. Просто… Какая же все это жопа… Убил бы. – Он посмотрел мне за спину, а потом сплюнул. – Сгною, ублюдков.
Я снова кивнул. Никогда не умел говорить сочувствующие слова. Понимал, как ему сейчас тяжело, но утешить не мог никак. Все, что было в моих силах, я сделал – помог их взять, не создавая лишнего шума.
Михалыч неожиданно повеселел:
— Смотри, кот!
Я оглянулся. В ворохе чьей-то одежды действительно копошился серый мокрый кот. Видимо, он прятался под курткой, которую я отдал Наташе. Животное озиралось по сторонам, бешено водя головой и покачиваясь на дрожащих лапах.
По ходу, эти выродки собирались еще и жертвоприношение устроить. Больные ублюдки! Развлечений им не хватает. Ничего, будут им развлечения. По самое не могу их развлекут.
— Кис-кис-кис… – Михалыч пошел к коту, который в ужасе шарахнулся в сторону. Лапы запутались в мокрых джинсах, и животное как-то нелепо упало.
Может, он больной? Или его тоже чем-то накачали?
Михалыч поднял кота и закутал в найденную тут же майку.
— Смотри, какой… Бедный… Перепугался, небось.
Я уставился на ворох одежды. Джинсы. Кроссовки. Носки. И красивое женское белье. Намокшее, но все равно привлекающее внимание. Нежно-розовое, ажурное и какое-то… слишком чистое, что ли, для этого места. Я быстро осмотрел всех девушек, лежащих на земле. Все были укурены настолько, что, похоже уснули. Может, чье-то из них? Но как-то мне не верилось, что одна из этих долбанутых идиоток может носить нечто подобное.
— Слушай… – Михалыч ткнул кота мне в лицо. – Забери его, а? У Тони аллергия, она меня на порог с ним не пустит. А кот хороший. Точно не уличный. Чистый. Вроде даже породистый. – Он повертел несчастное животное, которое слабо дернуло лапой. – Хороший же! Эти выбл**ки наверняка собирались над ним издеваться.