— Никаких бросков, — сказал Зотов. — Сразу засекут. Потихонечку давай…
Они медленно перевалились из колеи на луговину, доползли до поросли и осмотрелись. Отсюда, из мелкорослой ольхи и скрученных березок, видно было лишь крышу штабного блока и треногу связи. Из зоны прямой видимости они вышли и поневоле вздохнули с облегчением. Но впереди еще был подъем к насыпи, и на этом подъеме, кроме редких будыльев прошлогодней травы, ничего не могло укрыть.
— Ладно, — скрипнул зубами Рудик. — Мы еще вернемся… И тогда, Константин Петрович… Всех! Ползком!
Они с ходу перескочили насыпь и, уже не кланяясь, ринулись по изломанному подросту к недалекому синему ельнику. По насыпи ударила запоздалая одинокая очередь, пули с тонким воем ушли в спокойное небо. Перед самым ельником они угодили в разлившийся глубокий ручей, но чистая вода после ржавой жижи в колее показалась даже теплой. А когда они вломились в ельник и упали на сухое, на рыжие осыпавшиеся иглы, услышали:
— Руки за головы! Мордами вверх! Господин Зотов? Неужели это вы?
— Нет, — буркнул Зотов. — Это моя загробная тень…
Через минуту они с Рудиком оказались в центре небольшой группы охранников, а начальник полигона Чертков, с перевязанной головой, похожей на белый кокон, рассказывал:
— После последнего сеанса связи сижу у себя, вас дожидаюсь. Радист в рубке Москву ждет по расписанию. Вдруг смотрю: фургон ползет. Батюшки, откуда? Ведь только что вы из Купишихи сообщили, мол, автопоезд опаздывает. Ладно, посылаю встречать, сам в окно смотрю. Фургон останавливается прямо перед крыльцом, боковая стенка падает на манер трапа, и оттуда сыплются черти…
— Черти? — хмуро удивился Зотов.
— Истинные черти! — вздохнул начальник полигона. — Рожи черным намазаны, в руках «калашники»… И поливают эти суки от живота, патронов не жалеют. Радиста сразу убило. Ну и ребят, что на улицу вышли, троих или четверых… Тоже сразу. А я подхватился, автомат в руки — и в окно. Заметили поздно, я уже насыпь перескочил. Популяли вдогонку, вот, маленько скальп сняли.
— А что с остальной охраной полигона? — спросил Зотов, оглядывая жалкое войско Черткова.
— Не знаю, — вздохнул начальник полигона. — Первый пикет на связь не выходит. А здесь ребята со второго, самого дальнего. Услышали стрельбу и подались сюда. Меня нашли, перевязали. Троих послали в разведку. Пока не слышно. У вас, господин Зотов, нет предположений? Ну, относительно дураков, которые начали охотиться за игрушками?
— Это не дураки, — помрачнел Зотов. — И мы на сей раз не игрушки привезли. Если захватят изделия…
— Почему — захватят? — сплюнул Чертков. — Захватили. Сам видел.
— Может, попробуем отбить? — предложил Зотов.
— У меня одна голова, и та с шишкой, — сухо сказал Чертков. — И в Герои Отечества я не нанимался.
— Правильно… Ты нанимался в начальники полигона, — жестко сказал Зотов. — И в этом качестве обязан обеспечивать на полигоне порядок. Но раз у тебя генерального конструктора расстреливают, как в тире… раз начальник СКБ на брюхе ползает! Выходит, Чертков, не выполняешь ты условия контракта.
Начальник полигона ничего не сказал, только повязку потрогал.
— Ладно, — сказал Зотов. — С Москвой связаться можно?
— Попробую, — с облегчением сказал Чертков. — Если на первом пикете передатчик уцелел…
Он достал уоки-токи и перестроил на дистанционный ключ. Зотов пробежался пальцами по наборной дискетке. Вызов прошел хорошо, и через несколько секунд, искаженный расстоянием и атмосферными помехами, лениво отозвался Сальников.
— Кот! У нас неприятности, — сказал Зотов. — Извини, забылся… Не до приличий. Неизвестный отряд отбил изделия. Пропал Клейменов. У Черткова большие потери. Что делать?
Сальников молчал очень долго, и Зотов не выдержал:
— Алло! Ты меня слышишь?
— Слышу, — тут же отозвался Кот. — Не ори… Думаю.
Еще через минуту он сказал:
— Попробую связаться… с соседями из Торжка. Думаю, помогут. Сколько наших осталось? Десяток? Ну, целая армия! На первом пикете есть «эрэсы». Год назад завезли, но не использовали. Сожги машины, Зотов! Очень прошу — сожги. Риск минимальный. Ударьте по машинам и разбегайтесь.
— Постараемся, — сказал Зотов. — Если их еще не угнали.
Он отключил рацию и скомандовал:
— Стройся! По порядку номеров рассчитайсь!
Последним из шеренги вышел Рудик, подмигнул и доложил:
— Одиннадцатый! Расчет окончен.
— Между прочим, — буркнул из строя Чертков, — на полигоне командую я.