— Субординацию не блюдешь, сынок, — добродушно проворчал Зотов.
— Напротив! — засмеялся Рудик. — На себе проверяю — вдруг кипяток? А вообще в бане все равны, потому что голые.
Смыли верхнюю грязь, повалялись расслабленно. Хорошо угрелись. У Зотова вроде и колено перестало болеть. А вся утренняя беготня по ледяной воде под пулями показалась дурным сном. Вдруг телохранитель зотовский, розовый и огромный, словно паленный на сало боров, сказал со своего лежачка:
— Я знаю, кто платформу уволок, шеф! Это работа большевиков. Они всегда так: тщательная подготовка за счет внедренных агентов или информаторов, а потом налет — нахальный, большими силами, на прекрасной технике.
— Зачем им «черепашка»? — вздохнул Зотов. — Нет, Рудик, большевики тут ни при чем. И потом, честно говоря, я мало верю в их существование.
— Счастливый вы человек, Константин Петрович! — засмеялся Рудик. — Не верю — и шабаш… Должно быть, любили в детстве спрятаться: закрыл ручками глазки — и никто не видит.
Зотов промолчал — именно так он в детстве и прятался…
— На последнем инструктаже рассказывали, — продолжал Рудик, — что даже в СГБ раскрыли группу большевиков. На высоких постах, между прочим, сидели… Подозревают, что большевики и газопровод в прошлом году рванули в Сыктывкаре. Они же отбили у японцев транспорт с колымским золотишком. Не слышали? Ну, известная история… Вот будет смеху, если они из подполья вылезут и снова власть захватят. Глядишь, вас назначат министром. Уж не забудьте про меня, ладно? Охрану организую — первый сорт!
— Скорей всего, меня не министром назначат, а повесят как ренегата, — сказал Зотов мрачно. — Я ведь пошел в услужение к реакции и капиталу. А вообще, твоя догадка не хуже прочих…
Действительно, подумал он, кто из всех нынешних экстремистских сил способен так организованно провести захват? Если бы даже машина с испытателями и охранниками пришла вместе с автопоездом на полигон… У нападавших все равно был эффект внезапности, и располагали они, судя по всему, достаточной огневой мощью. Кроме того, новейшие грузовозы-вертолеты не по карману обычной, пусть и богатой, банде. Не задумываясь, налетчики взорвали подбитую «вертушку», чтобы в чужие руки не попал бортовой комп. Так это надо понимать. Иначе заложенный в программу маршрут, будто ниточка, выведет на «гнездо». За налетом стоит, конечно же, мощная и организованная сила. Может, мафия?
— А как насчет нашей родимой «козы ностры»? — спросил Зотов. — У нее ведь деньжат хватает…
— Вот именно! — живо откликнулся Рудик. — Она бы просто купила платформу. На заводе в кулечек бы завернули! Нет, наша мафия — самая деликатная в мире. Очень тихо работает, потому и не попадается. Стрельба вообще не в ее правилах. Тем более в таких масштабах. Своих мафиози гасят тихо и быстро — подручными средствами. А тут «калашники», гранатомет… Нет, Константин Петрович, это большевики, помяните мое слово.
Открылась дверь, потянуло холодом. Невидимый в клубах пара Чертков сказал подобострастно:
— Константин Петрович, дорогой! Я вам одежду принес. Все как приказали. Связь восстановили. Александр Александрович велел передать, что вылетел на полигон. Вскорости будет.
Когда Зотов с Рудиком, воспрянувшие и умиротворенные, в теплых чистых комбинезонах, выбрались из бани — обломки на луговине уже догорели. Лишь кислый запах гари еще витал в воздухе. Два охранника сносили обломки в кучу. А Чертков успел накрыть стол — икорка, соленые рыжики, водочка, чай с лимоном. Зотов нацедил водки в пустой стакан и залпом выпил.
— А мне? — с обидой сказали от двери.
Зотов оглянулся. Перепачканный и окровавленный Клейменов подошел к столу, ухватил бутылку и поискал глазами тару. Зотов, не удивляясь, подтолкнул свой стакан.
— Зацепило, что ли, Валерий Самойлович?
— Нет, — рассеянно оглядел себя Клейменов. — Это я Шурика тащил, охранника. Умер мальчишка, можно сказать, у меня на руках. В деревне пока оставили. Возле колодца. Ну, упокой, Господи, душу раба новопреставленного Александра! Рассказывай, Зотов.
И Зотов коротко рассказал генеральному конструктору обо всем, что произошло после нападения на вездеход.
— Дождемся Сальникова, — решил Клейменов. — Боюсь, придется сворачивать испытания. Пойду-ка и я помоюсь… Руки кровью пахнут — неприятно, брат…