Иллави, оставшись при живом отце сиротой, вырос в доме деда, но не поладил с родней, подался в наемники, а затем и в разбойники… Но то его грехи, а малец тут при чем? Ильен Звездный Луч, последний из Рода Ульфер…
Тут мальчишка оторвал лицо от отцовской рубахи и прямо взглянул на Хранителя. Орешек чуть не вскрикнул – так знакомы ему были эти мелкие птичьи черты, этот смешно торчащий белый вихор, эти светлые глаза…
Разумеется, о продаже в рабство и речи больше не шло. Разбойник вскоре скончался от раны, а осиротевший мальчик остался в крепости. Оказалось, что ему не семь лет, а все девять, просто уродился щуплым. Опять-таки в деда, а не в отца-богатыря.
Орешек с радостью заметил в Ильене пытливый ум, прекрасную память, самозабвенную тягу к знаниям. Одна беда – характер… Как ни баловал его Орешек, все не мог угодить на мнительного, замкнутого, обидчивого мальчишку, который №ил себе в голову, что в крепости его держат из милости, как приблудного щенка, и в каждом слове, в каждом взгляде Хранителя ухитрялся найти подтверждение этой вздорной мысли.
Когда Ильену исполнилось двенадцать, Хранитель предложил ему пожить в Ваасмире, в городе можно найти знающих учителей. Мальчик обрадовался… потом, правда, поскулил, что его хотят спровадить с глаз подальше, но это больше так, по привычке…
Орешек снял комнату в хорошем доме; оставил у хозяина-купца для Ильена солидную сумму денег; нашел учителей и позволил нанимать других, если понадобятся; договорился с ваасмирским шайвигаром, чтобы тот позволил мальчику посещать городское книгохранилище. И удачно получилось: учится паренек, доволен, алхимией увлекся… Но в последний приезд Орешка в Ваасмир – новый сюрприз: чуть не со слезами начал Ильен проситься назад, в крепость. Соскучился, мол… Вроде бы и хорошо, что соскучился, крепость домом считает. А только что-то здесь не так… неискренность какая-то в голосе…
И тут перед глазами Хранителя словно зарево полыхнуло: о чем он думает, Многоликая его побери? У него украли такую жуткую тайну, а он про мальчишеские причуды рассуждает! Хотя… если пергамент взял Ильен, все не так уж страшно. Как взял, так и вернет, не воришка же он! Просто детская шалость…
Лошадь внезапно остановилась: на дорогу из мокрых зарослей волчьего лыка вынырнул человек. Задумавшийся Хранитель встрепенулся, но тут же узнал лицо с пшеничными усами и шрамом над переносицей.
– Сайвасти? Что ты здесь делаешь?
– Я… это… да не прогневается господин… – сбивчиво начал наемник, отводя глаза.
«Что он мнется? – удивился Хранитель. – Непохоже на него… А-а, небось здесь замешана какая-нибудь местная красотка!.. Ладно, он хороший десятник, можно не дергать его расспросами… »
– Ты Ильена не видел? – перебил Сокол невразумительные объяснения наемника. – Пропал мальчишка…
– Ильена? – переспросил Сайвасти и чуть помолчал. – Нет, не видел. А где может быть – знаю… Тут, в ущелье, лачуга заброшенная, туда ребятишки играть бегают.
– Лачуга? Что-то я не слышал ни о какой…
– Да развалины, господин мой, три стены… но крыша есть. Для детских игр годится… или там дождь переждать…
– Ладно, показывай.
– Сюда, господин, здесь кусты не такие густые…
Плотнее завернувшись в тяжелый сырой плащ, Хранитель заставил свою возмущенную лошадку свернуть с дороги. Он словно плыл по бедра в зеленой, мокрой, липнущей к одежде листве. Рядом Сайвасти ломился сквозь кусты, как кабан. Мельком Хранитель подумал: «А что ж десятник без коня? » Но тут же отвлекся: вредная серая не давала ему сосредоточиться ни на чем, кроме своих лошадиных выкрутасов.
А может, потому так нервничала и фыркала чуткая кобыла что шел рядом с ней предупредительный, заботливый человек, отводящий ветки на пути лошади и почему-то прячущий глаза…
5
– И не смейте называть это кражей! Злодей не в курятник залез, а в тронный зал! И не плащ с гвоздя стянул, а… Это преступление против короны!
Нуртор Черная Скала сверкал глазами, борода его возмущенно дергалась в такт словам.
Почтеннейший Файрифёр Изумрудный Лес, скромно стоя в углу королевской опочивальни, с умилением взирал на государя. Гнев Вепря не пугал старого советника: не на него же сердит король! Гораздо важнее было то, что этим вечером, вставая из-за большого стола в трапезной, Нуртор назвал его, Файрифера, в числе тех, кто проводит государя в опочивальню и будет беседовать с ним перед сном. Почти два года Файрифёр не удостаивался этой чести – ну понятно, военных советников в мирное время оттирают придворные хлыщи!
Но сегодня король вновь соизволил обратить внимание на старого слугу. Теперь главное вовремя вставить умное словечко…
А Нуртор продолжал бушевать:
~~ Но почему?.. Почему Секира Предка?.. Раз этот ворюга такой ловкий… раз по дворцу расхаживает, как я сам… почему Не в сокровищницу наведался? Зачем ему тронный зал и старый топор на цепи?
«А сейчас Нуренаджи скажет: это всё грайанцы… » – подумал Файрифёр.
– Это всё грайанцы! – прозвучал молодой глуховатый голос, явно подражающий королевской манере говорить. – Горную Колыбель мы им отдаем, Секиру Предка они сами взяли! Говорил же я…
– Ты говорил, мы слушали, – перебил его другой молодой голос – звонкий, певучий. – На днях нам ливень охоту испортил – грайанцы постарались, сволочи такие! В старом крыле дворца крысы пол прогрызли – тоже гады грайанские зверушек науськали…
Словно незримые клинки скрестились в воздухе! Придворные напряглись, притихли. Король насупился: ему крепко надоела постоянная грызня племянников.
Файрифер переводил взгляд с одного принца на другого. Сейчас, когда двор раскололся на две партии, было важно не ошибиться в выборе. Как два мостика над бурной рекой: один переведет на другой берег, второй подломится под ногой…
Насколько все было бы проще, будь у Нуртора сын, а не два племянника…
Нет, Файрифер правильно сделал, что не примкнул к сторонникам Тореола Скалы Встречи. Конечно, Тореол – сын старшей королевской сестры, да и сам на два месяца старше двоюродного брата. Казалось бы, законный наследник… но ведь по отцу он – из Клана Орла! Разве захочет Вепрь передать свой трон Орлу… и разве понравится это остальным Вепрям, самому многочисленному и сильному Клану в Силуране?
А вот Нуренаджи Черный Эфес – это Вепрь из Вепрей… и дядюшкин любимец. Вероятно, потому, что очень похож на дядю, больше-то его не за что любить…
А о сходстве своем с Нуртором знает прекрасно и всячески ему подражает: походкой, голосом, одеждой… бороду отпустить пытается, да не выходит это у него: клочьями торчит бороденка, убожество такое… Да и в остальном подражание королю шутовством оборачивается.
Вот и сейчас: набычился, покраснел, глазами сверкает… вылитый Нуртор, только внушает не почтительный трепет, а желание расхохотаться. Хотя, конечно, никто не смеется.
– Нечего издеваться над дальновидностью! Со времен Лаограна Узурпатора от грайанцев одни неприятности! От них ч от их тупоголовых защитничков здесь, в Джангаше!