Официант привёл нас к столику возле окна. Изо всех сил старалась скрыть восторженный взгляд и не сильно явно крутить головой по сторонам. Тут было шикарно: дорого и романтично. Кирилл помог мне сесть за стол и устроился напротив меня.
— Известно уже, кто будет?
— Девочка, — юлить не было смысла. Нужно было сразу расставить все точки.
— Когда тебе рожать?
— Срок седьмого марта, но девочки нередко торопятся, потому может быть и в конце февраля.
— Как проходит беременность? Анализы все сдаёшь? Что врачи говорят?
— Всё хорошо.
Меня удивил интерес Кирилла к моей беременности и ребёнку. Я не умела хитрить и была вынуждена говорить правду. Впрочем, ничего такого в этих вопросах не видела. Почти наверняка, любой знакомый, оказавшийся за одним столом с беременной женщиной, в ожидании заказа вёл бы себя примерно так же.
Официант принёс нашу еду, и мы некоторое время ели в тишине. Я немного успокоилась. От Кирилла не исходило агрессии или злости. Я по-прежнему не понимала цели этой встречи, но сомневалась, что он собирался причинить мне вред.
— Кира, всё у нас с тобой как-то неправильно началось и не менее неправильно закончилось.
Мне оставалось только согласно кивнуть, он был прав.
— Малышка должна родиться в семье, чтобы её потом не дразнили в садике и школе и она не чувствовала себя неполноценной. Трудно загадывать наперёд, как сложится наша жизнь. Давай попробуем. Выходи за меня замуж.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась. Эту фразу Кирилл никак не мог произнести. Я могла ожидать от него что угодно, кроме этого.
— Кира, давай распишемся, чтобы у нашей дочери всё было, как положено.
— Это очень неожиданно, — шок парализовал меня.
— Тебе нужно время, чтобы подумать?
Время мне не помешало бы. Я должна была обсудить предложение с бабушкой и поговорить с Никитой. Но я испугалась, что завтра оно утратит свою актуальность, а потому готова была тут же выпалить, что согласна. Всё-таки рассудок одержал верх, и я кивнула.
Его брови удивлённо поползли вверх — явно настраивался на быструю победу.
— Хорошо. Как будешь готова дать ответ, позвони мне.
— Договорились.
Я дышала через раз, чтобы не спугнуть своё счастье, которое обосновалось на соседнем стуле и наблюдало за нашей беседой.
— Возьми пока все выписки из консультации, мы найдём тебе другого врача в нормальной клинике, будешь наблюдаться там.
Хотела рассказать, что в консультацию ходила чисто формально, а мою беременность вела врач в роддоме, у которой я собиралась потом рожать, но разве можно перечить своему, возможно, будущему мужу?
После ужина Кирилл отвёз меня домой. Когда машина остановилась возле подъезда, он наклонился ко мне и поцеловал. Эйфория волшебного вечера захватила меня настолько, что я будто заживо сгорала в эмоциях. Поцелуй стал катализатором. Внутри начался пожар. Рассудок, который я старалась сохранять в течение вечера, окончательно помутился.
Я не пришла в себя ни когда вышла из машины, ни даже когда зашла в подъезд. Я попала в сказку? В полночь карета превратится в тыкву? Проснусь, и всё это окажется только красивым сном?
В реальность меня вернула бабушка. Мы до поздней ночи обсуждали предложение Кирилла, взвешивая все "за" и "против". На одной чаше весов оказалась моя любовь к нему и наша малышка, которой, конечно, гораздо важнее было иметь настоящего кровного отца. На другой — Никита, любящий, нежный, заботливый, страстный, с которым мне было безумно хорошо в постели и который был готов стать отцом моей дочери.
Выбор был тяжёлым. Много раз я принимала решение, затем меняла его на противоположное, затем снова возвращалась к первому. И так по кругу.
Кирилл позвонил через несколько дней спросить, готов ли ответ. Я попросила ещё немного времени, и мы договорились встретиться в пятницу. Метаться можно было бесконечно. Но время шло, и тянуть дольше не было смысла. До последнего момента я колебалась. Однако к встрече в пятницу решение было готово. Выстрадано, вымучено, но принято. И обратной дороги не было.
Я приняла предложение Кирилла, решила дать себе шанс быть счастливой.
Вещи собрала быстро. Взяла только самое необходимое на первое время, поскольку за остальным можно было приехать в любой момент.
Самым сложным оказался разговор с Никитой. Я не посвящала его в свои сомнения, но все эти дни он чувствовал, что что-то происходило, и пытался выяснить, что случилось.