- Что ты говоришь? Громче, я не слышу!
- Ничего, - ответила Лиза.
- Осуждаешь меня? Считаешь, я опять взялся за старое?
- Я ничего такого не говорила, - оскорбленный тон дочери еще больше задел его.
- Или ты думаешь, что я безалаберный отец, который не может уследить за своими детьми?!
- Да с чего ты это взял-то? Я ни слова об этом не говорила. Устал, так сиди один, нечего на меня орать.
- Да, вы необычные девочки, - нисколько не сбавил тон отец. - И я понимаю, что за вами нужно особо следить. И я не всегда могу это сделать, и не всегда оказываюсь рядом. Но я стараюсь! Хочешь сказать, я не стараюсь?
- Стараешься, - сказала Лиза тихо, глядя в пол. Лишь бы он успокоился, пока Аня не вышла из душа. Ее всегда расстраивают вспышки гнева отца. - Прости пап. Я ничего не хотела такого сказать.
Ее «прости» подействовало на него. Папа некоторое время смотрел на поверхность стола, а потом сказал тихо-тихо.
- Я знаю, вы считаете меня чудовищем. Может быть, вы не признаетесь, но я знаю, в глубине души вы ненавидите меня за то, что я сделал. И я не могу винить вас в этом, - отец отпил из стакана последний глоток и тихонько поставил его на стол рядом с бутылкой. Он потер шею и уставился куда-то вниз, на свои колени. Дочь глядела на него и не могла сказать ни слова. В ванне, где плескалась Аня, шумела вода. Отец с шумом вздохнул.
- Все, что я делал в жизни - пытался сохранить то немногое, что мне было дано. Потратил вагон времени на это. Что ж, старость на то и старость, чтобы избавлять от любых иллюзий.
- Что ты имеешь ввиду? - спросила Лиза.
Отец поднял голову и посмотрел на нее.
- Почему люди уходят и оставляют нас одних? Что, им от этого лучше? Нам лучше? Кому? И если никому - почему так случается?
Лиза чувствовала, что ответа на этот вопрос он ждет не от нее. На лицо папы вернулось привычное выражение отеческой заботы.
- Как погуляли, дочь?
- Неплохо. Скучно немного.
- Хорошо, - кивнул папа. - Давайте заканчивайте с душем и в постель. А я, пожалуй, посижу тут еще.
Он взял бутылку и плеснул себе в стакан еще немного. Лиза отвернулась и пошла переодеваться. Когда они с сестрой закрыли дверь и легли в постель, папа все еще сидел на стуле, держа в руке недопитый стакан.
Лиза внезапно вспомнила, что про туфлю Бобровского никому, кроме Ани, не сказала.
ГЛАВА 3. КВАРТИРА МОРОЗОВОЙ
Мяч упал в корзину. С глухим стуком он ударился о деревянный пол школьного спортзала и отскочил в руки защитнику команды красных.
Красные проигрывали шесть - один. Они так неловко забили единственный мяч, что учитель физкультуры сначала решил не засчитывать его, но потом подумал, что одно очко лучше, чем ничего. Шесть забитых голов в команде синих принадлежали двоим: капитану команды Антону, на чьем счету было два мяча, и Игорю, чья неутомимая энергия позволяла школе третий год подряд быть чемпионами города по волейболу и баскетболу.
Тем временем Игорь забил еще один мяч. А красные ничего не могли с ним поделать, лишь толпились возле кольца, стараясь уберечь его от нападающего синих. Но даже пять мальчишек в защите не могли спасти их от сокрушительного поражения.
Лиза вытянула ноги и зевнула. В другой части спортзала девчонки крутили обруч, а она никогда не была любительницей спорта. За исключением бега. Но сегодняшнее занятие было внутри школы, поэтому ей оставалось лишь тоскливо смотреть в сторону стадиона, залитого дождем, и наблюдать за монстром-Игорем, прорывавшим оборону красных раз за разом.
Седьмой мяч залетел в корзину, и парни расслабились. Обычно они играют четверо на четверо, но сегодня тренер дал фору противникам Игоря Бровина. В его команде было лишь трое. Последним должен был стать Бобровский, но его сегодня не было в школе.
Не было еще старосты. Танька Морозова, недавно расплакавшаяся на перемене из-за того, что не поделила обязанности на классном часе со своей заместительницей Сашкой Скопинцевой. Дело дошло до метания воняющих тряпок, и Ольге Алексеевне, классной руководительнице, пришлось разнимать двух сцепившихся отличниц с помощью Игоря и Пашки.
Бровин и Бобровский - два лучших друга. Очень странное сочетание - сын известного в городе театрального режиссера и будущий великий спортсмен. Что их объединяло? Страсть к компьютерным играм? Явно не спорт. Пузатый Бобровский даже на велосипед косился с сомнением. И не театр. Бровин мог, конечно, таскать декорации для школьных спектаклей, но как только он выходил на сцену, Игоря впадал в ступор. Он замирал и моргал глазами.