До сих пор он никому постороннему истинного имени не открывал. А почему Тане сказал? Возможно, потому что услышать от нее, что ей безразлично как его зовут, было неожиданно больно. Тогда он едва сдержал ярость и странное желание повалить ее на камень и поцеловать так, чтобы она забыла как дышать, чтобы голубые глаза потемнели от страсти и... Тогда его имя точно стало бы для нее существенным и важным. Но Тирль все же сдержал этот порыв и просто ушел, почувствовав, что цена за воплощение этой фантазии в жизнь может оказаться неожиданно высокой. Он должен был успокоиться и разобраться в себе.
Никогда еще у него не возникло желания взять силой приглянувшуюся девушку. Впрочем, повода тоже. Обычно женщины сами преследовали его, заранее согласные на что угодно и готовые на многое, лишь бы добиться расположения, но при этом ни одна не волновала так, как эта непредсказуемая девушка. Тирль горько усмехнулся. Он бегает за ней как мальчишка, а ей, единственной, заставившей его сердце биться быстрей, безразлично даже его имя! Древние говорили, что истинное имя обладает своей, особой магией, способной...
От внезапно наступившего прозрения Тирль вздрогнул и понял, почему он стоит здесь не в силах оторвать взгляда от преувеличенно аккуратно переставляющей ноги девушки. Понял, почему вообще пошел за ней и днем, и сейчас, когда она отправилась искать своего рыцаря. Понял, почему открыл ей истинное имя...
И в этот момент Таня, слепо бредущая вдоль скалы, наткнулась на его грудь и замерла. Сжалось в одну, пульсирующую неопределенным страхом и ожиданием, точку его глупое сердце. И взорвалось сверхновой, рассыпавшись миллионом жалящих искр, когда широкая счастливая улыбка стремительно угасла. Конечно, она ведь не ему улыбалась... От разочарования и необъяснимой обиды перехватило дыхание. Вот значит как?!
- Так что? Не нашла дракона - переключилась на рыцаря? - Сквозь зубы зло прошипел Тирль.
Таня отдернула ладонь. Неожиданная и такая резкая перемена в поведении от заботы к ярости настолько ошарашила девушку, что она испуганно отшатнулась, с трудом удержав равновесие. Лицо Тирля исказила болезненная гримаса.
- Извини. - Коротко и устало выдавил он. - Я тебя напугал.
Видеть страх в ЕЕ глазах было невыносимо. Осознавать, что причина этого страха - он сам и его несдержанность, больно.
- Скорее удивил... - Ответила Таня осторожно. Не желая выдавать собственной слабости, она старалась говорить спокойно, а хотелось, заполошно визжа, рвануть куда подальше. - С чего это тебя так заинтересовало? Чего ты взбеленился?
Девушка почувствовала, что вопреки всем усилиям держаться равнодушно, в горле запершило, а к глазам подступили слезы. Таню безмерно удивила собственная реакция на резкие слова Тирля, ведь еще минуту назад она убеждала себя, что он опасен и тут, вдруг, поняла, что по-настоящему испугалась его только сейчас. Тогда чему она так радовалась только что?
Девушка смотрела в ярко-желтые нечеловеческие глаза, единственное, что могла разобрать в чернильном мраке ночи, и медленно, но неуклонно начинала осознавать. Таня дурой не была и старалась самой себе не врать ни при каких обстоятельствах, но сейчас пришло понимание, что совсем недавно вопреки собственным принципам она все же пыталась обмануть себя. Она боялась вовсе не Тирля, а ... Припомнив свои сумбурные, неоформившиеся толком ощущения и мысли, она поняла, ЧТО подсознательно пыталась скрыть от себя. Ее необъяснимо влекло к Тирлю с того самого момента, когда он произнес свое настоящее имя, не глядя на нее, так, будто открывал страшную тайну. С того момента, когда ее пальцы осторожно коснулись его кожи, и она почувствовала себя так, словно ее окунули в кипяток. С того момента, когда его руки обняли ее, успокаивая, оберегая.
А не слишком ли много моментов за какие-то жалкие час-два?! Видимо, подсознательно почувствовав это, она, испугавшись, так бездумно сбежала в ночь, услышав ржание коня Кристофа. И ведь не подумала даже, что это может быть совершенно другой конь или, вообще, слуховая галлюцинация на нервной почве.