Пол провёл Артура по остальным комнатам. Спальня оказалась просторной, с большой кроватью, двумя ночными тумбочками и столиком на выгнутых ножках. Лунный свет проникал в окошко соседней ванной комнаты. Артур тут же выглянул в него и остался доволен открывшимся видом.
Зато Пол был раздражён: он предпочёл бы не расставаться с другом в этот вечер, но его ждал рабочий ужин: архитектурное агентство боролось с конкурентами за крупный проект.
— Я бы с радостью пошёл с тобой, — сказал Артур.
— Нет, разница в часовых поясах — серьёзная штука, лучше оставайся дома. Завтра я за тобой заеду, пообедаем вместе.
Пол ещё раз обнял Артура и повторил, до чего счастлив, что тот вернулся. Выходя из ванной, он оглянулся и указал пальцем на стену.
— Ты не заметил ещё одну замечательную особенность этой квартиры.
— Какую? — спросил Артур.
— Тут нет ни одного шкафа!
В самом сердце Сан-Франциско, по Потреро-авеню, мчался ярко-зелёный «триумф». Джон Маккензи, главный охранник автостоянки Мемориального госпиталя Сан-Франциско, отложил газету. Он узнал особый звук этого двигателя. Значит, молодая докторша уже оставила позади пересечение с 22-й стрит. Шины кабриолета взвизгнули у самой будки. Маккензи слез с табурета и уставился на капот машины, въехавшей под самый шлагбаум и касавшейся его ветровым стеклом.
— Вы несётесь оперировать Большого Босса или специально меня злите? — спросил он, качая головой.
— Небольшая доза адреналина вашему сердцу не повредит, а значит, вы мой должник, Джон. Не соблаговолите ли пропустить?
— Сегодня вечером вы не дежурите, у меня нет для вас места.
— Я забыла в столе учебник по нейрохирургии, мне надо подняться всего на минуту!
— Где-нибудь вы убьётесь, доктор: либо на работе, либо в этом вашем болиде. Езжайте прямо, потом направо. Место двадцать семь свободно.
Лорен одарила охранника улыбкой, шлагбаум поднялся, и она тут же надавила на акселератор; снова визг покрышек, ветер разметал её волосы, приоткрыв на лбу шрам от старой раны.
Артур стоял посреди гостиной, привыкал к новому жилищу. На полке книжного шкафа Пол приткнул небольшую стереосистему.
Артур включил радио и стал разбирать последние ящики, составленные в углу. В дверь позвонили, Артур пересёк комнату. Ему протягивала руку очаровательная пожилая дама.
— Роза Моррисон, ваша соседка!
Артур пригласил её в квартиру, но она отказалась.
— С радостью поболтала бы с вами, — сказала она, — но у меня очень загруженный вечер. Давай те сразу договоримся: никакого «рэпа», никакого «техно». «Ритм-энд-блюз» — ещё туда-сюда, но толь ко хороший, насчёт «хип-хопа» посмотрим. Если вам что-нибудь понадобится, звоните в дверь и по настойчивее, я глуха, как пень!
Выдав эту тираду, мисс Моррисон прошагала по коридору к своей двери. Позабавленный, Артур немного постоял на пороге, не сразу вернувшись к прерванному занятию.
Через час у него подвело живот, он вспомнил, что в последний раз ел ещё в самолёте. Без особой надежды открыл холодильник и с удивлением обнаружил бутылку молока, пачку масла, упаковку нарезанного хлеба, пачку свежих макарон и записку от Пола с пожеланием приятного аппетита.
В приёмном покое «неотложки» было столпотворение. Заняты были все носилки, кресла-каталки, простые кресла, скамейки. Лорен просмотрела список поступивших пациентов за стеклом регистратуры. С большой белой доски не успевали стирать фамилии получивших первую помощь, чтобы заменять их новыми.
— В моё отсутствие произошло землетрясение? — спросила она у дежурной насмешливо.
— Вы очень кстати, у нас Вавилон.
— Сама вижу! Что стряслось? — спросила Лорен.
— Прицеп грузовика оторвался и врезался в витрину супермаркета. Двадцать три раненых, из них десять тяжёлых. Семеро в боксах, трое на сканировании, я позвонила в реанимацию и попросила подкрепление. — И Бетти протянула ей стопку карточек.
— Вечер начинается неплохо! — проворчала Лорен, натягивая халат.
Она вошла в первую смотровую палату.
На койке недвижно лежала молодая женщина лет тридцати. Из левого уха стекала струйка крови. Лорен понимала, что это значит. Она быстро заглянула в карточку поступления и, достав из кармана халата фонарик, приподняла женщине веки. Зрачки не отреагировали на пучок света. Взглянула на посиневшие кончики пальцев и осторожно опустила руку женщины. Для очистки совести приставила стетоскоп к основанию её шеи, потом натянула на голову умершей простыню. Сверившись с настенными часами, сделала пометку в блокноте и перешла в следующий бокс. На служебном листке, оставленном на койке, было записано время: 20 часов 21 минута. Время смерти должно указываться так же точно, как и время рождения.
Артур облазил все кухонные углы, выдвинул все до одного ящики и наконец погасил огонь под закипавшей в кастрюльке водой. Затем пересёк лестничную площадку и позвонил в дверь соседки. Ответа не было, он уже собирался возвращаться ни с чем, когда дверь открылась.
— У вас это называется «настойчивый звонок»? — спросила мисс Моррисон.
— Не хотелось вас беспокоить. У вас не найдётся соли?
Мисс Моррисон недоуменно уставилась на него.
— Не могу поверить, что мужчины до сих пор прибегают к таким грубым приёмам заигрывания!
В глазах Артура читалось недоумение. Пожилая дама от души расхохоталась.
— Ну и вид у вас! Входите, пряности в корзине рядом с мойкой, — сказала она, указывая на смежную с гостиной кухоньку. — Берите всё, что вам нужно, а я вас оставляю, я ужасно занята.
И поспешила обратно в глубокое кресло напротив телевизора. Артур в замешательстве посматривал из-за кухонной стойки на седую макушку мисс Моррисон, ёрзавшей в кресле.
— Послушайте, мой мальчик, либо вы остаётесь, либо уходите, делайте что хотите, только без шума! Через минуту Брюс Ли совершит невероятное «ката» и устроит хорошую взбучку малютке заправиле триад, который начинает действовать мне на нервы.
Старушка жестом пригласила Артура устроиться в соседнем кресле, только молча!
— Когда кончится эта сцена, выньте из холодильника тарелку с мясом и досмотрите со мной фильм, не пожалеете! К тому же ужинать вдвоём всегда лучше, чем в одиночестве!
Окровавленный мужчина на операционном столе страдал от множественных переломов ног. Судя по его мертвенно-бледному лицу, «страдал» было самым подходящим словом.
Лорен достала из шкафчика с медикаментами стеклянную ампулу и шприц.
— Я не выношу уколов! — простонал пациент.
— У вас сломаны обе ноги, а вы боитесь иголки? Мужчины не перестают меня удивлять!
— Что вы собираетесь мне ввести?
— Древнейшее на свете средство от боли.
— Оно ядовито?
— Боль вызывает стресс, тахикардию, повышение давления, навсегда оставляет мнестические следы… Поверьте, это гораздо вреднее нескольких миллиграммов морфина.
— Мнестические?..
— Чем вы занимаетесь, мистер Ковач?
— Я автомеханик.
— Давайте с вами договоримся: доверьте мне своё здоровье, а я как-нибудь пригоню вам свой «триумф» и позволю делать с ним всё, что вам вздумается.
Лорен ввела иглу в катетер и нажала на поршень шприца. Поступление в кровь алкалоида должно было прекратить мучения Фрэнсиса Ковача. Жидкость с содержанием опия проникла в плечевую вену, оттуда достигла мозгового ствола и немедленно затормозила неврологический сигнал боли. Лорен присела на скамеечку на колёсиках и, вытирая пациенту лоб, следила за его дыханием. Ему полегчало.
— Этот препарат называется морфином в честь Морфея, так что вы теперь можете отдыхать. Вам сильно повезло.
Ковач театрально возвёл глаза к потолку.
— Я спокойно отправляюсь за покупками, — пробормотал он. — В отделе замороженных продуктов меня сбивает грузовик, теперь у меня раздроблены ноги. Что же в вашей профессии понимается под «везением»?