— А ну-ка встань, чтобы я мог вбить твои праведные зубы в твою праведную глотку, — низким голосом прорычал Джи Ди.
— Вот и весь твой ответ будущему, — с издевкой сказал Нордж. — «Вбить зубы, сбросить бомбы на беспомощных туземцев…» Конечно, давайте, вы всегда так поступали. Вы и вам подобные — вот кто настоящие предатели Человечества!
— Пустите меня к нему, — ревел Джи Ди, но Дэн, вечный посредник, стоял между ними.
— В этом Нордж прав, — заявил Керк. — Драка ничего не решит.
— Но наверняка улучшит мое самочувствие, — заметил Джи Ди.
— Да, это улучшит наше состояние, но не разрешит проблему, как сказал мистер Лэндис. А проблема реальная. Что нам с ним делать? — он кивнул в сторону Норджа.
Мне показалось, что Нордж несколько опешил.
— Что это значит?
— А вы что же думаете? Вам все это сойдет с рук? Мы поговорим здесь, покипятимся, а вы отмахнетесь от сделанного, и все спокойно забудете? Ну уж нет! Вы сделали свой выбор в этой войне, и это ваше преимущество. Но нельзя служить и нашим и вашим.
Нордж рассмеялся.
— И что вы предлагаете? Допросить меня как шпиона? Может, еще и к стенке решите поставить?
— Возможно, — ответил Керк.
Нордж протрезвел.
— Но не как шпиона. А как предателя, который пошел против своих. К сожалению, дело осложняется тем, что вы американец.
— А чего вы, собственно, боитесь? — ухмыльнулся Нордж. — Боитесь, что мы не предоставим вам очередного займа?
— А ну, заткнись, подонок, а то я укорочу тебе язык, — пригрозил Джи Ди.
— Коротышка, у тебя был трудный день, — небрежно-снисходительно улыбнулся Нордж, и они, несмотря на усилия Дэна, вцепились бы в горло друг другу, не зазвени в этот момент телефон.
Все мы посмотрели на телефонный аппарат, а Керк поднялся.
— Я думаю, что ответ мы сейчас получим. Для нас данная проблема неразрешима. Мы просто передадим ее на усмотрение властей и подождем, что будет дальше, — сказал Керк и направился к телефону.
Одновременно Нордж двинулся в другую сторону. Входя в комнату, Керк оставил свой «стен» у двери. Нордж схватил его и направил на нас, но прежде всего, конечно, — на Керка.
— Нет, не передадите, — заявил он. — Я не допущу, чтобы меня допрашивал какой-то продажный британский суд, попирающий принципы справедливости, если вы это имеете в виду.
— Эд, не делай глупостей, положи пулемет на место! — сказала я.
Он не обратил на меня внимания, продолжая обращаться только к Керку:
— Отвечайте, но не пытайтесь дать им понять, что у вас не все в порядке. Будете мямлить, тянуть — я сразу пойму.
Керк, глядя на него, поднял трубку.
— Луэлин Керк слушает. — Он помолчал несколько секунд. — Да, я только что вернулся с мисс Пауэлл. Нет, мы контролируем положение. Да. — И повесил трубку.
— Вот так-то лучше, — прокомментировал Нордж.
Он продолжал держать нас под прицелом, предупредив:
— Близко не подходить!
Я не понимала, что он собирается делать потом. По-видимому, он и сам этого не знал. Естественно, ему некуда было идти, кроме как в джунгли к бандитам. Не думаю, что это входило в его намерения. Ситуация была создана нами, а загнанный в угол человек, как и затравленное животное, в своих поступках не всегда руководствуется здравым смыслом. Нордж рассматривал нас как врагов и мы, вероятно, были ими. Поэтому его единственной мыслью было защитить себя. Дайте человеку в таком состоянии в руки оружие, и последствия могут быть трагическими.
Вначале никто не двинулся, чтобы противостоять ему. А когда один наконец решился, им оказался не Керк и не вспыльчивый Джи Ди, а Дэн.
Дэн меньше всех пострадал от партизан-коммунистов и, если исходить из житейской логики, должен был бы быть последним из тех, кто бросит вызов Норджу. И тем не менее, он бросил.
Я подозреваю, что в каждом мужчине скрывается в какой-то мере герой и требуется его личное чрезвычайное положение для того, чтобы он проявил себя. В случае с Керком, чрезвычайное положение было повседневным явлением, и он поднимался для борьбы почти постоянно. Для Джи Ди чрезвычайным положением явилась битва при Буле, и подтверждением его героизма были его раны. Для Дэна им стал тот самый момент в гостиной на плантации в Малайе.
Он подошел к Норджу так близко, что дуло пулемета уперлось ему в живот, и сказал: