Здесь я одна.
— Да, ты, возможно, права, — говорю я, и она возвращается к выбору обуви.
Я думаю о Гретхен, моей лучшей подруге, полностью успокоенной обещаниями президента
Картье, что мы сейчас в безопасности. Она не знает, что произойдёт, если я не буду или не смогу
помогать Джексону. Но я, действительно, не могу ему помочь.
Отец отречётся от меня. Джексон должен понять.
Очередной ряд оправданий протекает через мой разум, в то время как воспоминания о
сожжённой земле и оранжевом небе находят, как выбраться на поверхность, и я чувствую себя
больной и виноватой снова и снова. Каждый раз, когда я думаю, почему я не могу ему помочь, я
вижу атаку Древних, или как Зевс кричит на отца. Для меня это слишком много. Это не мой бой,
не моя обязанность судить отца задним числом.
Такова моя логика в то время, как мы с Гретхен идём в школу. Интересно, будет ли Джексон
стоять возле моего шкафчика в ожидании ответа? Я думала об этом всю дорогу до школы. Я не
могу помочь ему. Я готовлюсь сказать ему именно это, когда поворачиваю за угол к моему
шкафчику, но его там нет. Я вздохнула с облегчением, открыла шкафчик и чуть было не упустила
из виду письмо, выпавшее из него. Это бумага, самая обычная. Едва ли кто-то ещё использует
бумагу. Я наклоняюсь ближе к письму и читаю:
Если ты пришла, встреться со мной у служебного входа в Парламент HQ.
20:00. Принеси фонарик.
— Д
Под строкой находится стрелка, указывающая вправо. Я переворачиваю письмо и
практически роняю его на землю. Это копия письма, подписанного Зевсом. Наверху слова
ГЛАВНЫЕ ЦЕЛИ и ниже лист из десяти имён. Первое имя — Гриксик Александр. Я испытываю
удушье. Папа является их главной целью. Слишком много. Я не могу...
— Эй, что это? — спрашивает Гретхен, подойдя ко мне за письмом.
Я отпрыгиваю назад, запихиваю письмо в шкафчик и с шумом захлопываю его. К счастью,
она не может открыть его без моей ключ-карты. Я посылаю ей самую невинную улыбку, которую
только могу сделать.
— Просто записка от папы. Совершенно секретно. Ты его знаешь.
Я задерживаю дыхание, пока жду её ответа. В этом минус лучших друзей: они знают, когда
ты врёшь.
Она начинает задавать больше вопросов, когда я чувствую покалывание в затылке. Джексон
стоит рядом со мной. Он стоит близко, слишком близко. Достаточно близко, чтобы перевести
внимание Гретхен с письма на него.
— Эй, — говорит он мне, его глаза наполнены беспокойством.
— Привет, — говорю я, стараясь сохранить голос спокойным.
— Ты придёшь?
Я смотрю в его глаза, мысленно воспроизводя всё, что произошло за последние двадцать
четыре часа. Я не хочу ему верить, но доказательств слишком много. Растущее число Скрытных.
Нападения. Зевс, ушедший со сцены. И всё собирается стать только хуже. Я чувствую это глубоко
внутри, это ужасное чувство, что мы все запрограммированы. Нас предупреждают, и сейчас я
кричу себе сделать хоть что-нибудь. Я не могу просто надеяться, что всё пройдёт. Мы должны
остановить это прежде, чем оно начнётся. Я не знаю, переоценивает ли Джексон Древних или
недооценивает нас, но я точно знаю, что они обладают такими способностями и технологиями, о
которых мы даже не догадываемся. Джексон сказал, что это будет не война, это будет полное
уничтожение человечества. Я не позволю этому случиться.
— Я приду, — говорю я. Затем я поворачиваюсь к Гретхен, отвечая на вопрос, прежде чем
она может его задать. – Ранняя подготовка оперативников. Джексона тоже на неё взяли.
— Это здорово, — говорит она, и я знаю, что она действительно так считает. Гретхен
ничего не говорит неискренне.
Я смотрю на уходящего Джексона и чувствую, будто тяжесть исчезает с моей груди. Я
приняла своё решение, и где-то внутри я знаю, что сделала правильный выбор. Сейчас всё, что я
должна сделать — это попасть домой раньше своих родителей, проникнуть в офис отца и украсть
его главный ключ от штаб-квартиры Парламента.
***
Ровно через три часа я хожу по своему дому, подпрыгивая от малейшего звука. Мне нужен
главный ключ от Парламента. Я точно знаю, где в кабинете отца хранится ключ; мне просто надо
его украсть и покончить с этим. Но если меня поймают, то смерть будет слишком мягким
наказанием.
Я проверяю свой телефон несметное количество раз. Время приближается к половине
шестого, что означает, что мои родители уже на пути домой. Я отхожу от лестницы к двери лифта,
который ведёт в тренажёрный зал. Справа от этой двери находится папин офис, видимый не для
каждого. Он спроектировал его так, чтобы он сливался со стеной, и чтобы только те, кому он
доверял больше всего, могли проникнуть в него.
Доверие... я одна из тех людей, кому он доверяет. И я собираюсь предать его. В памяти
появляется имя отца в списке целей. У меня нет выбора. Я помогу Джексону найти способ
остановить это.
Я провожу рукой по левой стороне, где, как я знаю, находится дверь. Проходит секунда, и
дверь открывается. Внутри офис устрашающе тихий. У стены расположен большой стол, а рядом с
ним любимое кресло папы. Помимо стола здесь находятся книжные полки, выстроенные вдоль
правой стены, и, расположенная слева файловая система, полная старых записей Управляющих.
Кажется очевидным, что главный ключ расположен в файловой системе, но это папин офис, а это
означает, что ничего не может быть очевидным.
Я делаю шаг к полке, расположенной ближе к столу, и вытаскиваю первую книгу в третьем
ряду. Внутри находится крошечная клавиатура. Я ввожу код: 5-12-12-14, сочетания маминого и
моего дней рождения. В файловой системе звучат щелчки, в это время, ящички и шкафчики
разблокируются один за другим.
Я практически приступаю к третьему шкафчику, когда входная дверь объявляет о прибытии
моих родителей. Я мчусь вперёд и открываю шкафчик, но не помню, какая ключ-карта от
Парламента. Золотая или зелёная? Я воспроизвожу в голове папин голос. У Управляющих —
красный, Химиков — зелёный, Парламента... Я вынимаю золотую ключ-карту из захвата,
закрываю дверцу шкафа и возвращаю папину секретную книгу на полку.
Я близка к тому, чтобы открыть дверь, в то время, как мама выкрикивает моё имя. Меня
передёргивает. Звучит так, словно она на кухне. Но, что на счёт папы? Я незаметно пододвигаюсь
к дверной раме и выглядываю. Папа в прихожей читает сообщение или что-то ещё на своём
телефоне. Его голова поднимается, и я исчезаю с его поля зрения, моё тело напряжено. Я напрягаю
уши, слушая каждое движение. После нескольких болезненных секунд, я снова прислоняюсь к
двери и выглядываю. Всё чисто. Да! Я выскальзываю. Дверь автоматически закрывается позади
меня.
На цыпочках я отхожу от двери и огибаю лестничные перила в прихожей, практически
испытывая головокружение.
Я сделала это. Я...
— Что ты делаешь? — спрашивает отец.
Я медленно поворачиваюсь, пока не встречаюсь с ним лицом.
— Ничего. А что?
— Откуда ты пришла? Я тебя здесь не видел. Ты видела её, Клэр? — мама присоединяется
к отцу, стоящему в открытом дверном проёме, ведущем в кухню.
— Вот ты где, — говорит она. — Мы звали тебя. Ужин готов, — она переводит взгляд с
меня на отца и обратно. — Гриксик... прекрати. Она не пытается сбежать. На улице день. Дети не
убегают в течение дня. Теперь садитесь, пока ваша еда не остыла.
Папа расслабляет плечи, но я всё ещё могу видеть в его глазах вопрос. Он думает, я что-то
замышляю. Проницательный, как всегда. К счастью, я положила ключ-карту в карман прежде, чем
покинула кабинет.
Я прошмыгнула мимо него на кухню. Мама сделала папино любимое жаркое, что,