свое отражение, выясняя причину изменений, но в голову ничего не приходит. Я позволяю своим
мыслям направиться к ночному кошмару. Меня охватывает страх, стоит вспомнить слова Зевса,
ведь он не может меня знать. По коже ползут мурашки, хотя моя пижама достаточно теплая. Зевс
Кастелло был в моем сне.
Вернувшись в комнату, я замечаю, мигающее на экране, новое сообщение. Я нажимаю на
письмо, и на дисплее появляется золотой свиток, вверху которого написано: «ПРОГРАММА БАЛА-
МАСКАРАДА ТРОИЦЫ-2140». Я смотря на эту фразу раскрыв рот. После всего произошедшего, я
не могу поверить, что балл не отменили. Руководство Химиков и Управляющих, члены
Парламента из каждого мирового сектора, все будут там. Это безумно и опасно.
Я тянусь к телефону, чтобы обсудить это с Ло, но затем сажусь обратно. Телефоны
контролируются. Я должна подождать с разговором до школы. Я собираюсь выключить монитор,
когда приходит еще одно сообщение, но уже от Тренера Сандерса. Сегодня продолжится Оп-
тестирование.
Ухожу из комнаты и спускаюсь вниз по лестнице, заворачиваю за угол к кухне, где в
воздухе витает острый запах корицы и имбиря. Увидев меня, мама широко улыбается, на ее темно-
каштановые волосы попала мука, а руки, цвета слоновой кости, запачканы в тесте для кексов.
— Этот миксер делает то, что ему вздумается, — говорит она в ответ на мои поднятые
брови.
Я смеюсь, садясь на табурет рядом с барной стойкой.
— Ты говорила это и в прошлый раз. Какой это, шестой?
Она опускает голову.
— Седьмой. Не говори своему отцу.
Я жду, когда она объяснит, почему она дома, да еще и готовит кексы (мои любимые), после
вчерашнего проишествия. Что-то мне подсказывает, что это — подкуп. После нескольких долгих
секунд, она так ничего и не произносит.
— Мам…
— Да, — говорит она, отказываясь поднять взгляд.
— Что происходит? Ты не готовишь кексы в течение недели. И разве ты не должна быть в
лаборатории, особенно после вчерашнего? Я слышала, как папа ушел несколько часов назад.
Она медленно кладет кухонную лопатку и смотрит на меня.
— Сегодня я осталась дома, и я хочу, что ты сделала то же самое.
Я начинаю возражать, но она останавливает меня.
— Я знаю об Оп-тестировании, и понимаю, как много оно для тебя значит, но снаружи все
становится только хуже. Я не могу рисковать… — Она поднимает трясущуюся руку ко рту. —
Твой отец не понимает. Он думает, что ты можешь защитить себя, и, кроме того, он тебя
тренировал, но это — не обычные тренировки. Это — реальность, в которой погибают люди. Я
знаю тебя достаточно, чтобы понимать, что в силах заставить тебя, особенно, когда твой отец
против, поэтому я предоставляю тебе выбор. Пожалуйста, останься сегодня дома вместо школы. Я
отправлю записку. Вот, — Она протягивает мне кексы с крошечными улыбающимися мордашками,
сделанными из шоколадных чипсов. Я смотрю на тарелку, и затем на нее.
— Мам, я…
— Я предполагала, что ты не согласишься, так что возьми вот это, — Она протягивает мне
что-то маленькое и серебряное, возможно, длиной в два сантиметра. — Сегодня я попросила
твоего отца разрешить тебе взять с собой в школу оружие. Сканеры не остановят тебя. Все время
держи это при себе.
— Что это? — я беру вещицу и верчу ее в руке.
— Недавняя разработка — раскладной нож, — Она нажимает на кнопку, в результате чего
сверху выскакивает лезвие. – Но у него ядовитый наконечник. Он все еще в разработке, но при
контакте с кровью яд выведет из строя противника. Я надеюсь, он тебе не понадобится, но так как
ты такая же упрямая, как и твой отец, мне важно, чтобы ты была способна себя защитить, — Она
возвращает его обратно мне, ее лицо серьезно. — И я жду тебя домой сразу же после школы.
Сегодня днем никаких тренировок, поняла?
***
Спустя час я проскальзываю на сидение электрона, мой каблук постукивает по стальному
полу, заставляя складной нож биться о лодыжку. Кажется немного банальным то, что я положила
его в ботинок, но в тренировочных костюмах карманов у нас нет. Меня нервирует наличие ножа,
но не потому, что я не уверена, как им пользоваться. Просто это значит, что мама знает больше,
чем мне говорит, и эти знания дают возможность усомниться в моей безопасности. Но я не могу
пропустить Оп-тестирование. Папа не допустил бы этого ни в коем случае. Безопасно или нет, моя
работа заключается в защите остальных. Я не могу прятаться от опасности, она — часть жизни
оперативника. Хотя каждое Оп-тестирование было прервано атакой.
Последние два теста включали в себя препятствия, вооружение, ресурсы. Остается
сражение. Я щелкаю костяшками пальцев и смотрю в окно. Не думаю, что еще кто-нибудь
столкнулся в лабиринте с Древним. Джексон стал спрашивать, кто отдал приказ, а значит, атака
была направлена только на меня. Если я — цель Древних, то, возможно, пришло время поговорить
с папой. Джексон, кажется, думает, что способен защитить меня, но он не всегда…
— Я вижу больше, чем ты думаешь, — шепчет Джексон, садясь рядом со мной, на его
глазах солнечные очки. Для осени сегодня очень теплый день, поэтому на нем надеты только
коричневые брюки и белая майка, обычная одежда бедных, для хорошей погоды. Я откидываюсь
на спинку сидения и изучаю его профиль.
Его внешний вид вовсе нельзя назвать аккуратным. Все в нем — от запутанных волос и до
грязных ботинок — кричит о беспечности и непринужденности. Но в то же время… он прекрасен.
Его золотистая кожа контрастирует с белой майкой, из-за чего он выглядит здоровым и полным
жизни. Его мускулы проступают под тканью, показывая его силу. Будто хаос и безупречность
столкнулись друг с другом, и в результате появился он. Уголки его рта подергиваются, затем
электрон останавливается, и он ныряет в толпу.
Я хотела крикнуть, чтобы он подождал, но, подумав лучше, присоединяюсь к группе людей
позади него, стараясь держать глаза подальше от него.
При входе в школу висит объявление о том, что все пре-опы должны направиться в зал
борьбы. Ко мне подходит Гретхен, и мы обмениваемся грустными улыбками. Это последний тест.
К концу сессии мы либо станем оп-стажерами, либо будем отстранены от программы.
Гретхен открывает дверь спортзала в черную, как смоль, комнату.
— Должно быть так темно? — спрашивает она.
— Я не знаю… — Я подаюсь вперед, но кто-то одергивает меня.
— Позволь мне, — произносит Джексон, стоя напротив нас. Он исчезает в темноте,
проходит секунда, и доносятся торопливые шаги, громкий треск, за которым следует глухой стук.
Гретхен отступает назад, случайно захлопнув дверь, так что я остаюсь в полной темноте. Я
поднимаю кулаки, готовясь нанести удар в случае необходимости, но ничего не происходит,
поэтому я начинаю очень медленно продвигаться вперед. И до сих пор ничего. Не видно ничего на
расстоянии вытянутой руки. Мои ноги ударяются о что-то жесткое, и я тянусь вниз, чтобы
вытащить из кармана раскладной нож, но обдумываю это получше. Если это часть теста, я не хочу
кого-нибудь ранить.
— Джексон? — шепчу я в темноту. Затем чьи-то руки хватают меня за плечи и бросают на
землю. Я перевожу дыхание, надеясь стабилизировать себя, прежде чем запаниковать, и тут
внутри меня вспыхивает искра. Адреналин пульсирует в венах, такое ощущение, что во мне что-то
включили, и внезапно ко мне возвращается способность видеть. Мои мышцы сокращаются,
пульсируют, пульсируют, пульсируют и затем… руки больше не касаются меня. Я стою на ногах,
слушая каждое сердцебиение раздающееся вокруг меня. Их пятеро. Пятеро людей, я в этом
уверена, только не знаю, каким образом. Я выжидаю, чтобы атаковать первого, по запаху могу