том, что со мной происходит или, что означают определенные изменения. У меня и так
достаточно причин для беспокойства.
Двери лифта открываются, и нас проводят в атриум. Он имеет форму восьмиугольника с
переливающимися серебряными и золотыми стенами, покрытыми витиеватыми рамами с
портретами бывших президентов Америки. Атриум ведет к громадной мраморной лестнице,
опускающейся в главный танцевальный зал, где сотни круглых столов, увенчанных самыми
дорогими скатертями и серебряными столовыми приборами, окружают танцевальную площадку.
Отсюда видно всех гостей, всю роскошь. Мероприятия я посещала и раньше, но они были не
такими. Где-то внизу играет оркестр. На нас устремлено слишком много взглядов, на какое-то
мгновение я чувствую себя членом королевской семьи, словно со мной не происходит ничего
необычного.
Лоуренс улыбается окружающим, пока мы спускаемся по лестнице. Я делаю шаг на
последнюю ступеньку, желая повернуть обратно. Напротив меня стоят мои родители вместе с
Аластером Крейном, европейским президентом, справа от него — его гадкий сынок, Брайтон. Он
относится к самому ужасному типу парней. На прошлогоднем балу он напился и взболтнул, что я
слишком хорошенькая, чтобы стать командиром, и затем шлепнул меня по заднице. Видимо, он не
ожидал последующего от меня удара по лицу.
Я подхожу к президенту Крейну, старательно избегая Брайтона, который только и делает,
что пялится на меня, пока я не смотрю в его сторону. Мои родители долго не замечают моего
присутствия, но затем вместе поворачиваются и улыбаются нам с Лоуренсом.
— О, вот вы где, — говорит папа. — Уверен, вы помните президента Крейна и Брайтона.
Я киваю обоим. Брайтон определенно красивый, у него темная кожа и такие же темные
волосы. Очень жаль, но он самый настоящий идиот. Как бы я хотела, чтобы он докучал
африканской наследнице, которой, кажется, нравится его развязность, и оставил меня в покое. Я
оглядываю зал в поисках ее, и нахожу ее, разговаривающей с Квеном, азиатским наследником. Они
бы стали прекрасной парой… если бы интернациональные браки были разрешены.
Еще несколько минут мы с Ло стоим, как столбы, пока президент и Брайтон не переходят к
другой группе гостей. Я шумно выдыхаю, когда они уходят. Последнее, что я хочу делать сегодня
вечером — быть поблизости с Брайтоном. Я жду, пока они не исчезают из предела слышимости, и
наклоняюсь к Ло.
— Где остальные?
— Без понятия. Время садиться за стол.
Освещение тускнеет, и мы занимаем наши места. Ло садится за президентский стол, в то
время как я встречаюсь со своими родителями за одним из столиков Управляющих. По всему залу
разносится шепот. Древние. Атаки. Что мы планируем делать. В итоге, президент Картье встает со
своего места и движется к центру зала, готовясь обратиться к толпе.
— Спасибо вам, — произносит она, и все замолкают, чтобы слушать, — за то, что в
очередной раз присоединились к нашему торжеству с едой и танцами в этот день. Важно помнить,
что мы празднуем. Знайте, дорогие друзья, мир не гарантирован, поэтому человечество должно
постоянно процветать. И не имеет значения, сколько это будет стоить, — Все взгляды
сосредоточены на президенте, любое движение или шум прекращаются. Она с жестокостью
смотрит в толпу, и затем широко улыбается. — А теперь, давайте ужинать!
Рядом со мной папа прочищает горло, игнорируя взгляды людей, сидящих за столом. Ни
один человек в зале не упустил то, что имела в виду президент Картье, произнося речь, и папа это
знает. Я переключаю свое внимание на маму, руки которой трясутся на коленях. Это нехорошо.
Я разглядываю толпу, интересуясь, был ли приглашен Джексон как Оп-стажер, и нахожу его
рядом с Управляющими через три столика от меня. Его глаза прожигают дыры в президенте
Картье, ни разу не покидая ее. Должно быть, ему тяжело находиться в одном помещении со своей
матерью, понимая, что она не заговорит с ним, и, скорее всего, даже не узнает.
Мой взгляд падает на тарелку, и я поднимаю его только тогда, когда с кем-то разговариваю.
К счастью, я не единственная, кто загипнотизирован едой. Она такая же изысканная, как и
танцевальный зал. Тыквенный суп с ореховым экстрактом и морскими гребешками. Поджаренная
на огне кукуруза с кинзой и масляные луковые кольца поверх крабового пирога. Поджаренное
свекольное карпаччо со сливочным козьим сыром. Запеченное на гриле говяжье филе с красным
луком-шалот в карамели, картофельные палочки и белая спаржа. На вкус все это просто
изумительно, и если бы я не была сосредоточена на том, как бы меня не стошнило, я бы, в самом
деле, получила от этого удовольствие. Под конец, когда я уже не могу ничего съесть, вносят
десерт.
В тот момент, когда я отправляю в рот последний кусочек, вспыхивает свет. Входит
прислуга, чтобы разобрать столики и проводить гостей постарше на этаж ниже. Вот и настал этот
момент. У лидеров будет прекрасная возможность улизнуть на встречу незамеченными.
Мои глаза бегают вокруг в поисках Ло, а затем и Джексона, но они оба исчезли. Собрание
начнется в любую минуту, и мне кажется, будет не очень хорошо, попасть туда после принятия
решения. Я двигаюсь сквозь толпу, вовсю распахнув глаза. Свет тускнеет, а музыканты занимают
место в центре сцены. Они выглядят грубее, чем обычно. Все в кожаной — хорошо, из
искусственной кожи — одежде, с фиолетово-черными волосами и серебряными, золотыми
татуировками.
Воздух наполняется барабанной дробью, свет тускнеет, пока мы полностью не погружаемся
во мрак. Цветные огни мерцают по всему залу, и почти все направляются на танцпол, их тела
отбрасывают на стены танцующие тени. Я напрягаюсь и оглядываюсь вокруг, опасаясь, что
Джексон и Ло ушли на встречу без меня, и вдруг, чувствую прикосновение к моему плечу,
оборачиваюсь и вижу Джексона, который приложил палец к губам. Он направляет меня и
показывает жестом, чтобы я пошла влево, когда сам идет вправо.
Я прокладываю свой путь вокруг толпы по направлению к лестнице, мельком оглядываясь
назад, пока не взбираюсь на самый верх. Поднявшись туда, я встречаю Ло и Джексона, стоящих
близко друг к другу, у них обоих тяжелый тон, словно они спорят. Они замолкают, как только
видят меня.
— Постарайтесь в следующий раз делать это не так заметно, — говорю я. — Не хотите ли
поделиться со мной темой вашего разговора?
Ло нажимает на кнопку лифта.
— Мы объясним позже, так, Джек?
Джексон стреляет в него взглядом и произносит сквозь стиснутые зубы:
— Конечно.
У меня нет времени поднимать этот вопрос, потому что мы уже выходим из лифта в дом Ло.
Он машет охраннику, стоящему снаружи, и ведет нас вверх по лестнице, как будто мы идем в его
комнату, но как только мы исчезаем из вида, он ныряет влево, направляя нас к двери в конце
коридора. Он прикладывает ключ-карту, и за дверью открывается еще одна лестница. Мы
проскальзываем в открывшееся пространство и ждем, когда щелкнет дверь, закрывшись.
Лестничная клетка настолько тесная, что едва ли хватает места для двух человек, стоящих бок о
бок. Она поднимается всего на один пролет и упирается в еще одно открытое пространство, как то,
в котором мы находимся сейчас — с двумя дверями: одна с правой стороны, а другая с левой.
Предполагаю, они ведут на главный этаж, однако, от лестничной площадки отходит вниз еще один
пролет, и я не уверена, куда ведет он.
— Хорошо, — шепчет Ло. — Кому-то надо остаться здесь в качестве караульного, или
«караульной», как в твоем случае, Ари, — Он улыбается так, словно придумал умнейшую шутку