гарантировал им жизнь. Единственное, что они должны сделать — отречься от правительства,
собирающегося их убить. Это так просто, что просто смешно.
— Выключим, — говорит мама. Долгое время мы сидим, не произнося ни слова. Мама
плавно усаживается рядом со мной на диван, кладя мои ноги к себе на колени. — Ты помнишь
истории, которые рассказывала бабушка Беа?
Я улыбаюсь впервые за весь день. Бабушка Беа, мамина мама, все время рассказывала нам
необычные истории о своем прошлом.
— Как-то раз, — произносит мама, — она рассказала мне о водолазах, которые ныряли в
океан просто чтобы посмотреть, что находится под водой. Она говорила, что в океане было больше
цветов, чем в радуге. В наших планшетах об океанах ничего подобного не сказано.
— Ты веришь в ее истории?
— Не знаю, но я точно могу кое-что тебе пообещать, — ее глаза наполняются слезами. —
Если мы это переживем, если ты это переживешь, мы туда поедем.
Я сажусь, несмотря на слабость.
— К океану?
— Куда угодно. Мы будем путешествовать где угодно. Я покажу тебе горы, океан, пустыню.
Раньше мне никогда не хватало смелости показать тебе все это. И мне очень жаль. Мне жаль, что я
не была достаточно сильной, чтобы сделать твою жизнь разнообразной, — слезы бегут по ее лицу.
Я беру ее за руку и не разрешаю себе плакать. Не сейчас. Я не хочу, чтобы она хоть на секунду
думала, что сделала что-то не так для меня или моей жизни. Моя жизнь была прекрасна благодаря
ей, а не из-за нее.
Я собираюсь это сказать, когда в комнату входит Лоуренс. Мы с мамой дергаемся. На его
лице видны признаки беспокойства… и искры пота.
— Привет, — говорит он, присаживаясь за стол напротив меня. — Все на месте. Остается
только ждать.
— Но чего мы ждем? — спрашивает мама. — Ты видел, что сейчас сказала твоя мать?
Он опускает глаза.
— Знаю. Меня не было здесь, когда она приняла решение. В любом случае, она бы все
равно не послушала. Я не говорил никому об Ари, — произносит он. — Я бы не…
Мама поднимает руку.
— Достаточно. Пожалуйста, скажи нам, что ты делаешь. Каков твой план?
Ло колеблется, прикусывая губу. Затем вдыхает.
— Что ж, сегодняшнее сообщение Зевса облегчило мой план. Я послал на Лог сообщение,
прося позволить Ари там остаться. Теперь же все, что нам надо сделать, это доставить Ари к
порталу до пяти часов. Уверен, там будет слишком много людей, да и в Сидии есть только один
портал. У них есть целители. Она…
— Что? — кричит мама. — Она туда не пойдет. Как ты мог принять такое решение, даже не
посоветовавшись с нами? Мы ее родители!
Он начинает отвечать, но останавливается. По его выражению лица я понимаю, что он
собирается сказать. Он не действовал без совета моих родителей. Папа знает о плане.
Мама качает головой в приступе гнева, но затем внезапно останавливается все еще с
каменным лицом.
— Лоуренс, откуда ты знаешь, как связаться с Лог?
Его глаза бегают от мамы ко мне, не зная, что она может знать, и что бы я хотела от нее
скрыть. Я киваю. Время проявить уважение к моей маме, она этого заслуживает.
— Мм… — начинает он, но я его прерываю. Она должна услышать это от меня.
— Мама, технически, Джексон — Древний лишь наполовину.
У нее открывается рот.
— Наполовину Древний?
— Да, — говорит Лоуренс. — Его мать — человек.
— И как ты…? — спрашивает мама.
Ло пристально на нее смотрит.
— Потому что он мой брат.
Мама начинает расспрашивать Лоуренса о его прошлом. Почему он тоже не Древний? Это
же просто. Его отец — человек. Почему его мать отказалась от Джексона? И еще много и много
вопросов о Лог, и последнее, что она спрашивает: был ли Лоуренс когда-нибудь на Лог. Я думаю,
что он скажет «нет», но когда он медлит, прежде чем ответить, я сразу поднимаю на него глаза.
— Не был до сегодняшнего дня, — говорит он.
— На что это похоже? — спрашиваю я, не в силах остановить себя.
Он снова делает паузу, собираясь с мыслями.
— Будто сон… только лучше. Я даже поймал себя на желании… — Он опускает голову. —
Что ж, на желании быть отправленным туда вместо Джексона.
Я собираюсь ответить, но одновременный стук из папиного личного входа и главной двери
отрывает нас от разговора. Мама и Ло встают, когда папа вбегает в комнату.
— Они пришли раньше. Они здесь. Я пытался добраться быстрее.
В воздухе повисает страх и ужас. Химики ищут инфекцию, но им даже не надо меня
проверять: очевидно, что я инфицирована. Сердце колотится в груди. Раньше мне не было
страшно, но теперь, когда смерть практически стучится ко мне в дверь, мне хочется иметь больше
времени. Мне необходимо больше времени. Мои глаза бросаются к заднему дворику. Может, я
могу убежать. Я пытаюсь встать, но падаю назад, мои ноги не достаточно сильны, чтобы меня
удержать.
Лоуренс хватает меня на руки.
— Я вынесу ее наружу. Скажите им, что ее здесь нет. Они должны будут вернуться, чтобы
ее проверить. Вы главнокомандующий. Они не будут спорить.
Папа хватается за голову.
— Снаружи ей будет только хуже. Там более ядовитый воздух. Она может…
— Грексик, разве у нас есть выбор? — говорит мама и кивает Лоуренсу.
Ло наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Постарайся не дышать. Помни: ты — сильная.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Я слышу, как открываются двери во двор, и
чувствую обволакивающий меня воздух. Словно внезапное пищевое отравление. Живот крутит,
тело трясет. Я раздумываю над тем, чтобы открыть глаза, но понимаю, пока они закрыты, Лоуренс
хотя бы не увидит, насколько все плохо.
Он спускается по лестнице и бежит в лес, чтобы нас никто не увидел. Я вспоминаю, как
гуляла с Джексоном между этих деревьев, всегда их боясь, а теперь они меня защищают.
Поразительно, какой ироничной может быть жизнь. Я делаю слабый вдох, пытаясь втянуть как
можно меньше воздуха, но в ту же секунду мое тело пронзает насквозь. Я это не переживу.
Моя голова падает на грудь, и я чувствую, как балансирую между реальностью и потерей
сознания. Я вижу свою семью, Лоуренса, Гретхен… Джексона. Вижу свою жизнь до него и то, как
она усложнилась после его появления. Я бы хотела спросить у него, почему. Но уже слишком
поздно. Почему больше не имеет значения. Я чувствую, что Ло движется, и пытаюсь открыть
глаза, чтобы увидеть происходящее. Я напрягаю слух, но слышу только мягкое жужжание. Воздух
вокруг меняется. Мы вернулись в дом, где лишь немного легче дышать. Лоуренс кладет меня на
диван.
— Детка, — произносит мама, беря в руки мое лицо, — ты меня слышишь?
Она продолжает говорить, ее слова звучат то громко, то тихо, как если бы она была где-то
далеко.
— Я тебя слышу, — говорю я, хотя не уверена, прозвучали ли эти слова на самом деле, или
я о них только подумала. Моя щека становится влажной. Мама плачет. Я хочу сказать ей
остановиться, что все будет хорошо. Глаза не открываются, голова становится тяжелее. Я не хочу
больше этих страданий.
— Ари, поговори со мной, — настаивает она. — Пожалуйста, поговори со мной, — она
трясет меня, затем говорит что-то папе, и я чувствую, что она уходит. Она возвращается через
несколько секунд и что-то шепчет то ли себе, то ли мне, я не уверена. — Пожалуйста, пусть это
сработает. — И я чувствую острую боль от укола и жар от новой инъекции.
Кажется, прошла уже вечность, а так ничего и не происходит. Я слышу, но не могу ничего
сказать или открыть глаза. Никто не произносит ни слова, но я точно знаю, что они здесь. Они
ждут моей реакции. А потом… потом возникает такое ощущение, будто в комнату ворвался поток
свежего воздуха, наполняя мои легкие и помогая мне дышать. Я делаю глубокий вдох и открываю
глаза. Я оглядываюсь вокруг и вижу Гретхен, должно быть, я долгое время была без сознания.