экране появляется сообщение «ДОСТУП ОТКРЫТ» и внезапно возникают два окошка. Таймер,
отсчитывающий двадцать пять секунд, и перечень имен, должно быть, стоящих прямо напротив
меня заключенных. Я борюсь с сильным желанием просмотреть список на наличие знакомых мне
имен. Я закрываю оба окошка и ищу хоть что-нибудь, что могло бы помочь нам с замками, и
мысленно возвращаюсь к файловой системе Парламента, из которой мы с Джексоном украли
запись с камеры третьей лаборатории. Я должна была просканировать универсальную карту,
чтобы попасть в комнату, а после сделать то же самое, чтобы открыть файлы. Возможно, здесь
похожая система.
Я прикладываю карту, ожидая, что двери клеток откроются или, как минимум, вообще
ничего не произойдет, но вместо этого на экране появляется новое окошко, запрашивающее
семизначный код. Время истекает, а я понятия не имею, какой здесь может быть пароль. Я
выглядываю из-под лестницы и кричу:
— Требуется семизначный пароль. Есть какие-нибудь предположения или догадки? Если я
введу неверный код, меня могут закрыть.
Из дальней левой клетки доносится мягкий голос, он настолько тихий, что я едва слышу.
— Что вы сказали? — спрашиваю я, подходя ближе. — Я вас не слышу.
Я направляю к клетке фонарик и тут же отступаю назад, тяжело падая на землю.
— Нет. Как такое вообще возможно…?
— Я сказала: «Попробуй « Свобода», — говорит Сибил твердым голосом и с высоко
поднятой головой. Даже сейчас она ведет себя, как оперативник, словно ее работа никогда не
заканчивается.
— Сибил. Вы последняя, кого я ожидала здесь увидеть.
Как мне кажется, она пожимает плечами, на большее у нее не хватает сил.
— Что я могу сказать? Мною овладело любопытство. — Прежде чем ей удается
продолжить, она начинает сильно кашлять. — По всему офису стояло слишком много ксилемы. Я
всего лишь хотела посмотреть… Какая ирония, не правда ли?
Я поднимаю бровь. Эти слова определенно не принадлежат Сибил, которую я знаю. Я
собираюсь задать ей больше вопросов, но над нами раздается шум, и мои глаза перебегают к лучу
света, исходящему с лестницы.
Кто-то идет, а значит, с Гретхен что-то произошло.
Я выключаю фонарик, обхожу клетку и прячусь между ней и стеной, сосредотачиваясь на
дыхании. Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдаю, коротко и мягко, надеясь сидеть так тихо и
неподвижно, как только возможно.
Распахивается дверь, и из ближайших к ней клеток раздаются пронзительные крики, словно
этих людей уже пытают. Он медленно и спокойно идет по комнате, светя перед собой фонариком.
Кто бы то ни был, он получает от этого удовольствие: я могу определить это по его легкому
сердцебиению и надменному шагу. Я изо всех сил стараюсь на него не наброситься. Дверь
открыта, и я боюсь, что кто-нибудь может услышать его крик.
Он с шумом идет вдоль клеток, проводя по ним каким-то предметом, заполняющим воздух
глухим стуком. Я стискиваю зубы и сильнее прижимаюсь к клетке, надеясь не причинить кому-
нибудь боль. Я понимаю, что если мне не удастся сдержать себя в руках, я просто наброшусь на
этого извращенца. Он доходит до последней клетки, разворачивается и шагает обратно с той же
беззаботностью. Я слышу, как он заходит под лестницу и включает монитор. Это плохо.
— Какого…? — Выпаливает он.
И тут я понимаю, что на экране до сих пор горит окно безопасности, запрашивающее
пароль, и, должно быть, этот парень знает, что только кто-нибудь из руководства оперативников
или член парламента мог получить доступ к этому разделу. Я колеблюсь, не зная, что делать, но
затем стремительно рвусь вперед, как раз когда он собирается подняться по лестнице. Охранник
резко оборачивается, но мои рефлексы острее, и я быстрее. Я подпрыгиваю и ударяю его в лицо,
но для такого большого парня этого недостаточно. Я отступаю, чтобы снова его ударить, и вдруг
во мне загорается искра, и уже в следующее мгновение я стою над ним, пока тепло заполняет все
мое тело. Я останавливаюсь, мое сердце начинает биться сильнее, когда я понимаю, что только что
сделала… Лишение, я убила его.
Слезы вырываются быстрее, чем мне удается их остановить. Я только что убила человека
оружием, которое Древние использовали против нас. Я чувствую себя ужасно. Как же мне плохо.
— Ари, код! — кричит Сибил.
Я тяжело сглатываю, заставляя себя выкинуть из головы то, что я только что сделала.
Вспомню об этом потом, если, конечно, переживу этот день.
Монитор все еще горит, показывая окно безопасности, но мне на глаза попадается кое-что
другое. Внезапно меня пронзает страх. На экране ведется обратный отсчет, а это значит, чтобы
парламент не запланировал, оно скоро начнется. Я мысленно произношу молитву и печатаю «С-В-
О-Б-О-Д-А». Все двери открываются, и все одновременно стараются вырваться наружу, из-за чего
дети и пожилые начинают кричать.
— Остановитесь! — выкрикиваю я. — Вам нужны ампулы. Подождите, не толкайтесь, —
Прошу я, пока меня окружает толпа людей. — Подождите! У меня есть кое-что, что остановит
заражение!
Некоторые поворачиваются ко мне, но многие убежали так быстро, как только могли.
Думаю, я не могу их за это винить, только все их действия напрасны. Воздух отравляет их с
каждым вздохом, им станет только хуже, и вскоре они будут мертвы.
Я вздыхаю, если бы я только могла сперва раздать им сыворотку, но слишком поздно думать
об этом, поэтому я начинаю раздавать лекарство всем, кто остался, говоря им отправиться к
порталу. Вскоре сумка опустела, и мне остается только смотреть в наполненные надеждой лица.
Мне больше нечего им дать. Вдруг по лестнице сбегает Гретхен, ее футболка запачкана кровью,
она снимает рюкзак, и раздает оставшиеся ампулы. При виде нее меня накрывает облегчение. Она
достает из сумки новый пузырек и передает его пожилой женщине, рассказавшей мне о комнате
под лестницей.
— Портал находится к северу от аэропорта, — рассказываю я ей. — Вы знаете, как туда
добраться? Вы уверены, что сможете сделать это?
— Я не собираюсь к порталу. Я отправляюсь домой.
— Но, пожалуйста. Сыворотка будет действовать всего час. Если вы не пойдете, то умрете.
— Милая, — произносит она, беря меня за руку. — Помимо жизни и смерти существует
много других вещей. Не стоить жить, если нет возможности быть с теми, кто тебя любит. Я иду
домой к своему Генри. Знаю, я долго не проживу, но зато мне удастся увидеть его в последний раз.
Я с трепетом смотрю ей вслед, пока она хромает к выходу в объятия ядовитого воздуха. Мы
с Гретхен уже собираемся последовать за ней, когда я замечаю маленькую девочку, примерно
восьми лет, сжавшуюся в углу клетки.
— Все в порядке. Теперь ты в безопасности, — Уверяю я ее. — Гретхен, мне нужна ампула.
— Я протягиваю руку, но когда в ней так ничего и не оказывается, я бросаю взгляд на подругу. —
Дашь еще ампулу?
Она качает головой.
— У меня закончились.
Я перевожу взгляд с нее на маленькую девочку, одолеваемую судорогами.
— Можешь еще раз проверить?
Я снимаю свою сумку-холодильник и тщательно проверяю ее, надеясь, что пузырек просто
куда-нибудь завалился, но внутри пусто. И вдруг включается сигнализация. Я не знаю, исходит
звук изнутри или снаружи.
— Ари, нам надо идти, — подгоняет меня Гретхен.
— Мы не можем оставить ее здесь, — Я наклоняюсь, чтобы взять ее на руки, и чувствую,
как к моей лодыжке прижимается что-то холодное. Я совсем забыла о запасной ампуле,
припрятанной в ботинке. Я достаю ее и протягиваю ребенку. — Выпей, и тебе станет лучше.
Обещаю.
Она с опаской берет ее дрожащей рукой, но все же прикладывает к губам. Как только