девочка выпивает содержимое, я беру ее на руки и бегу к выходу, но резко останавливаюсь.
Сигнализация эхом раздается по всему аэропорту, а со всех сторон доносятся приказы
командования.
Мы окружены.
Глава 29
Повсюду хаос. Слева и справа стреляют, сзади из аэропорта раздается вой сирен, остается
единственный выход — лес, стоящий прямо напротив нас, и половина зараженных уже убежала
туда в поисках убежища. Не раздумывая, я мчусь к кромке леса, ожидая, что и Гретхен поступит
так. Уже добравшись до зарослей, я останавливаюсь и оглядываюсь в поисках подруги, которая
добегает до леса только несколько секунд спустя.
— Прекрати так делать, — возмущается она.
— Что? Я же не могу нести вас обеих. Где Лоуренс?
— Здесь, — отвечает он из-за спины Гретхен. — Я пытался их остановить. Все
перепробовал.
— Хорошо, давайте разделим оружие.
Я оглядываюсь и вижу три десятка зараженных, добравшихся до леса. Не позволяю себе
переводить взгляд на тех, кому это сделать не удалось, кто умер до начала действия сыворотки.
Мы передаем оружие тем, кто стоит ближе, давая краткие инструкции по применению.
Позади нас продолжают раздаваться выстрелы, но таким оружием им нас не достать, и они
не могут запустить в лес ракету из-за близости аэропорта. Это меня успокаивает. Дерево Единства
находится прямо за лесом, но я не имею ни малейшего понятия, как преодолеть столь большой
путь, да и действие сыворотки закончится раньше, чем мы туда попадем. Единственный способ
добраться до портала — вступить в бой, но время уже на исходе, совсем скоро Зевс закроет
проход. И тогда все это потеряет какой-либо смысл, потому что мы умрем в любом случае.
Я прокрадываюсь к кромке леса, чтобы посмотреть на оперативников. Большинство из
моего тренировочного класса, значит им не больше восемнадцати, и почти все они слабо
подготовлены. Чтобы нас поймать, им придется зайти в лес. И что-то мне подсказывает, что это
сработает скорее в нашу пользу. Хоть мы в меньшинстве, но у нас хорошие шансы.
Я отступаю назад шаг за шагом и — БАМ — на кого-то наталкиваюсь, мои инстинкты
кричат мне, что этот кто-то является большой неприятностью. Я оборачиваюсь как раз, когда он
достает пистолет. Я слишком отвлеклась, подсматривая за врагами, и даже не предположила, что
они могут подкрасться сзади. Он склоняет голову набок и улыбается прежде, чем нажать на курок.
Все замедляется: пуля стремительно приближается ко мне, но уже в следующее мгновение я
быстро наклоняюсь, вынимая из ботинка нож, и вонзаю его ему в ногу. Он поражен: на несколько
секунд его тело застывает и падает на землю.
Вопли раздаются со всех сторон, это самое настоящее безумие: половина
зараженных без оглядки помчалась в лес, пока остальные судорожно бросились искать укрытие.
Отовсюду доносятся выстрелы, и я не могу даже различить, какие из них принадлежат нам, а
какие врагам. Я ныряю за огромный дуб и хватаюсь за него одной рукой, доставая из кобуры
пистолет, но происходящее дальше пугает меня сильнее чего-либо, что я пережила за сегодняшний
день.
Смотрю на только что исчезнувшую в дереве руку, сначала ее немного покалывает, и я
совсем перестаю ее чувствовать. Я одергиваю ее назад, тряся, чтобы убедиться, что она
действительно на месте. Мне необходимо вернуться на поле боя, но я только перевожу взгляд с
дерева на руку, желая проверить это снова. Боюсь, что в этот раз рука не вернется на место, я
исчезну в дереве или что-нибудь затащит меня внутрь. Не знаю. Мне было известно, что Древние
приходят из деревьев, но я всегда была уверена, что этот процесс гораздо сложнее, чем то, что со
мной только что произошло. Значит, если мы можем проникнуть в любое дерево и попасть через
него на Лог, тогда все в порядке. Я могу сказать всем дотронуться до дерева. Но это большой риск.
Я многого не знаю.
Я закрываю глаза, читаю небольшую молитву и отхожу от дерева, держа перед собой оба
пистолета. Происходящее там просто ужасно. К тому времени, как я выхожу из своего укрытия,
оперативники уже заполонили весь лес: они дерутся, стреляют — убивают. Не знаю, сколько нас
осталось, точно не много. Я начинаю с первой увиденной мной группы: двое оперативников
нацеливаются на пожилого мужчину, который не понимает, почему он остался. Я уже собираюсь
стрелять, когда человек подпрыгивает в воздух, видимо, инстинкт самосохранения пробудил в нем
его новые способности Древнего. В следующую секунду оперативники оказываются на земле и
тут же пытаются снова встать на ноги. Мужчина поднимает руку, показывая, что он не нуждается в
моей помощи. Я посылаю ему улыбку, вдруг выстрел попадает ему в голову — кровь
разбрызгивается на стоящих рядом с ним оперативников.
— Нет! — Кричу я, бросаясь к нему, чтобы подхватить, но оперативники уже стоят на
ногах, готовясь на меня напасть. В грудь ударяет злоба, и я, не думая, стреляю им обоим в головы.
Нет времени на душевные терзания, я чувствую, как к горлу подступает чувство вины, и если бы
прямо сейчас не бежало еще пять оперативников, то меня бы стошнило. Но вместо этого я бегу им
навстречу, готовясь сделать что угодно, осталось только остановить слезы. Я ощущаю, что
чувствуют остальные. Меня окружает половина мальчиков и половина девочек, все они из моего
тренировочного класса.
— Вы не должны этого делать, — убеждаю их я. — Я человек, как и вы. Не слушайте, что
они вам говорят. Прислушайтесь ко мне. Вы не обязаны сегодня умирать. Вы можете прямо сейчас
отправиться домой, и никто не узнает.
— Хватит, — останавливает меня мальчик с черными волосами и такими же глазами. — Ты
мне противна. И ты еще называешь себя человеком. Ты ошибка природы. Всем оставаться здесь.
Она моя.
Я качаю головой.
— Я тебя предупреждала.
В следующую секунду я уже набрасываюсь на него, выбивая из рук пистолет и нанося все
новые и новые удары. Я не хочу их убивать, они всего лишь дети. Может, я могу просто… Бах,
бах, бах!
Я всасываю воздух, когда замечаю справа от себя Ло. Как ему удалось выстрелить, я
никогда не узнаю, но мне точно известно, что его лицо в эту секунду будет до конца жизни
всплывать в моей памяти. Шок и вина. Он не убийца. К этому готовили меня и Гретхен, но не его.
— Ло, — Кричу я, подбегая к нему, потому что он выглядит так, будто в любую секунду
рухнет на землю.
Ло поворачивает голову, и слабость исчезает с его лица, а на ее место приходит
решительность.
— Я в порядке. Они приближаются. — он указывает на четырех оперативников.
— Я поняла. Найди Гретхен, — командую я, не сводя глаз с военных, заставляя себя
сосредоточиться не на том, кто они, а что они сделают, если я их не остановлю. Я накланяюсь и
достаю лазерный пистолет, взятый из папиного сейфа в нашем домашнем спортзале. Они
замечают его. Некоторые, возможно, даже узнают, мы работали с ним на первом занятии. Мальчик
и девочка замирают: помню, эти двое ужасно стреляют.
— Уходите, — советую им я, и они убегают, оставляя двух товарищей. Раньше я бы назвала
их трусами, но тогда я слишком много не знала и не понимала, например, что война — это нечто
намного большее, чем просто кураж. Важно не только следовать военным приказам, но и
понимать, что правильно, а что нет.
Когда остальные двое уже стоят всего в трех ярдах от меня, я предупреждаю их снова:
— Не надо этого делать.
Но первый уже достал пистолет, а вторая тянется к кобуре, и я стреляю, попадая обоим в
грудь. Их лица бледнеют, рты распахиваются от ужаса, а тела падают на усыпанную листьями