Не освобождение обещала Церковь рабам, принявшим христианство, но свободу сынов Божьих, одинаково равных перед Господом со свободными. Если она не могла освободить раба, ставшего христианином, то она советовала рабам, если они могут, «делаться свободными». Рабом ли ты призван, — писал апостол Павел, — не смущайся [me soi meleto]; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся (1 Кор,7,21) [12]. Эти слова должны были звучать если не как приказание, то как настоятельный совет для тех христиан, кто владел рабами. Из указаний апостола Павла относительно взаимоотношений господ и рабов следует, что Церковь не требовала от господ при их вступлении в Церковь формального отказа от их рабовладельческих прав, но она требовала от них, как и от всех остальных своих членов, чтобы их отношение к рабам проистекало из братского чувства любви во Христе.
Фактически, вероятно, в большинстве случаев, владеющие рабами при переходе в христианство отказывались от своих рабовладельческих прав, хотя это и могло не всегда находить свое правовое выражение. Во многих случаях местные церкви сами выкупали рабов [13]. По–видимому, это было настолько распространено, что Игнатий Богоносец счел нужным предостерегать рабов, чтобы они специально не добивались выкупа за счет Церкви. Предписания апостола Павла (Кол.3,22; Еф.6,5; Ним.6,1–3; Тит. 11,9–10; ср. 1 Пет. 11,18) относительно поведения рабов по отношению к их господам и господ по отношению к их рабам имеют в виду эмпирическую жизнь вне Церкви, а не отношения между ними в Церкви. В дальнейшем они стали общей основой для отношения к рабам не только вне Церкви, но и внутри нее [14]. Эти предписания не выражали отношения самого апостола Павла, но очень скоро как раз они были восприняты как норма и как оправдание рабства. Таким образом, отношение первоначальной Церкви к рабству было внешне лояльное с отрицанием его в самой Церкви. Естественно, что такого рода отношение подрывало самые основы рабства больше, чем открытое выступление против него, так как оно отнимало у рабства всякое моральное и религиозное значение.
Первое указание относительно приема в Церковь рабов мы находим у Ипполита Римского. Рабы, принадлежащие язычникам, допускались к крещению после того, как будут научены «угождать своим господам, чтобы не было соблазна [blasphemia [15]]» [16]. Упоминание о соблазне несомненно навеяно Посланием к Титу: Да не порицается слово Божье . По этому Посланию , старцы и старицы должны быть образцом жизни, чтобы не вызывать порицание не столько среди своих, сколько среди внешних. Рабов должно убеждать повиноваться господам, чтобы они во всем были украшением учению Спасителя нашего Бога (Тит.2,9–10). Пред писание Ипполита находится еще в сфере идей Посланий апостола Павла. Исходил ли Ипполит в этом своем предписании из желания не давать поводов язычникам рассматривать христиан как социально–опасный элемент для Римского государства, или он исходил из внутреннего признания для себя института рабства? Последнее предположение не вполне исключено, судя по отношению Ипполита к конкубинату. [17] Что касается приема в Церковь рабов, принадлежащих христианам, то Ипполит предписывал их принимать только по согласию их господ. Если их господин не свидетельствовал в их пользу, то они не должны быть допускаемы к приему в Церковь [18]. У Ипполита согласие господина на прием в Церковь его раба еще не носит характер свидетельства, что он достоин быть принятым в Церковь. Апостольские постановления [19] в этом отношении следуют Ипполиту: «Если кто будет раб верующего, то пусть спросят господина его, свидетельствует ли о нем, и если не свидетельствует, да будет отринут, пока явится господину достойным, а если свидетельствует о нем, да будет принят. Если же слуга язычника, то да учится благоугождать господину, чтобы не хулилось слово Божие» [20]. Согласно тому же Ипполиту свидетельство требовалось не только для рабов, но для каждого вступающего в Церковь. Для раба свидетелем должен быть обязательно его господин, тогда как свободный сам выбирал себе своего свидетеля. Это незаметное различие, по Ипполиту, в приеме свободных и рабов в Церковь говорит о некотором начинающемся изменении отношения к институту рабства. Когда, апостол Павел крестил Онисима, то он не спрашивал согласия Филимона. Апостол Павел, конечно, не делал бы различия между приемом в Церковь рабов и господ. Требование согласия господ было первым шагом к признанию рабовладельческих прав в самой Церкви со стороны некоторых ее деятелей. У Ипполита никаких требований не предъявляется к тем, кто, имея рабов, желает вступить в Церковь.