— А потом?
— Велела нам войти и подписать длинную бумагу… внизу… под тем местом, где она сама подписалась.
— Вы видели что-нибудь из того, что было написано выше ее подписи? — быстро спросил Пуаро.
— Нет, сэр. Там лежал кусок промокательной бумаги, сэр.
— И вы подписали, где она сказала?
— Да, сэр. Сначала я, потом Виллам.
— Что она сделала с этой бумагой?
— Ну-у… засунула ее в длинный конверт и положила во что-то вроде фиолетовой коробки.
— Когда она позвала вас первый раз?
— Я бы сказал… около четырех часов, сэр.
— Не раньше? Не могло это быть около половины третьего?
— По-моему, нет, сэр. Я бы сказал, немного после четырех… не раньше.
— Благодарю вас, Мэннинг, этого достаточно, — любезно произнес Пуаро.
Садовник посмотрел на своего хозяина. Джон кивнул. Мэннинг откозырял, приложив оттопыренный палец к виску, и, что-то пробормотав, осторожно попятился из застекленной двери.
Мы все переглянулись.
— Господи! — пробормотал Джон. — Какое экстраординарное совпадение.
— Какое совпадение?
— Что моя мать составила завещание в день своей смерти!
Мистер Уэллс кашлянул и сухо заметил:
— Вы уверены, что это совпадение, Кавендиш?
— Что вы хотите сказать?
— Как вы мне говорили вчера, после полудня у вашей матери была с… с кем-то крупная ссора.
— Что вы имеете в виду? — снова воскликнул Кавендиш. Голос его дрожал, и он сильно побледнел.
— В результате этой ссоры ваша мать внезапно и поспешно составила новое завещание, содержание которого мы никогда теперь не узнаем. Она никому не сказала о том, как распорядилась наследством, а сегодня утром, несомненно, хотела проконсультироваться со мной по этому вопросу, но… Завещание исчезло, она унесла его секрет в могилу. Боюсь, Кавендиш, тут нет совпадения. Я уверен, мсье Пуаро, вы согласны со мной, что факты говорят сами за себя и наводят на размышления.
— Наводят на размышления или нет, — перебил Джон, — но мы очень благодарны мсье Пуаро за то, что он пролил свет на этот вопрос. Если бы не он, мы никогда ничего не узнали бы об этом завещании. Полагаю, мсье, я могу узнать, что прежде всего навело вас на подозрение?
Пуаро улыбнулся.
— Небрежно нацарапанные слова на старом конверте и свежепосаженная грядка бегоний, — ответил он.
По-моему, Джон собирался и дальше настойчиво задавать вопросы, но в этот момент послышалось громкое рычание мотора, и мы все повернулись к окну, рассматривая подъехавший автомобиль.
— Эви! — закричал Джон. — Извините меня, Уэллс! — И он быстро вышел в холл.
Пуаро вопросительно посмотрел на меня.
— Мисс Ховард, — объяснил я.
— О, я очень рад, что она вернулась. У этой женщины, Гастингс, есть голова на плечах и сердце. Хотя милостивый господь не наградил ее красотой.
Я последовал примеру Джона и тоже вышел в холл, где мисс Ховард старалась освободиться от непомерной вуали, покрывавшей голову. Когда взгляд Эви упал на меня, я почувствовал внезапный укор совести. Эта женщина так серьезно предупреждала меня о грозившей опасности, а я — увы! — не обратил на это внимания. Как быстро и с какой небрежностью я отбросил ее предостережение! Теперь, когда худшие опасения мисс Ховард оправдались, мне стало стыдно. Она слишком хорошо знала Алфреда Инглторпа! Может быть, останься она в Стайлз-Корт, и трагедии не произошло бы, так как он побоялся бы этих постоянно наблюдавших за ним глаз?
У меня отлегло от сердца, когда мисс Ховард сжала мне руку хорошо знакомым, крепким до боли рукопожатием. Глаза, встретившиеся с моими, были печальны, но упрека в них не было. По ее покрасневшим векам было видно, что она горько плакала, но манеры ее остались по-прежнему грубоватыми.
— Выехала сразу, как получила сообщение. Только вернулась с ночного дежурства. Наняла машину. Самый быстрый способ сюда добраться.
— Вы с утра чего-нибудь ели? — спросил Джон.
— Нет.
— Я так и подумал. Пойдемте! Завтрак еще не убран со стола, и для вас приготовят свежий чай. — Он повернулся ко мне: — Вы присмотрите за ней, Гастингс? Меня ждет Уэллс. О, вот и мсье Пуаро. Он нам помогает, Эви.
Мисс Ховард пожала руку Пуаро, но через плечо подозрительно посмотрела на Джона:
— Что вы имеете в виду — «помогает»?
— Помогает расследовать.
— Нечего тут расследовать! Его что, еще не отправили в тюрьму?
— Кого не отправили в тюрьму?
— Кого? Разумеется, Алфреда Инглторпа!
— Дорогая Эви, будьте осторожнее. Лоуренс считает, что наша мать умерла от сердечного приступа.