Я замолчала. Мне следовало подумать, прежде чем говорить что-то в этом роде, вызывающее болезненные мысли и воспоминания. — Дай мне посмотреть.
— На ней все еще пленка.
— В самом деле? Ты думаешь, я не смогу увидеть сквозь пленку?
Я неохотно закатала свои пижамные штаны до пленки, приклеенной к моему бедру. Зиг с недовольством посмотрел на нее.
— Ракушка и две бабочки? Что, черт возьми, это означает?
— Это еще не все. Это только начало. Будет еще больше бабочек.
— Где?
— Они будут подниматься в мою сторону.
— Слоун, — предостерегающе начал он.
— Зиг, — ответила я, пристально смотря на него. — Это мое тело, моя жизнь, мой выбор.
— Но ты...
— Но ничего. Вы все должны позволить мне жить.
Он закатил глаза.
— Ты не ответила на мой вопрос. Что это значит?
— У меня ощущение, что я жила внутри тесной раковины всю мою жизнь. И сейчас, наконец-то, после стольких лет, я собираюсь расколоть ее и, немного, расправить крылья.
— Но ты знаешь, почему они...
— Я знаю, почему, Зиг. И я люблю вас всех за это. Но пришло время и для меня, хочется немного пожить для себя. Хочется, чтобы у меня был собственный выбор и уже хочется заняться тем, что мне нравится. Мама была мамой. Но я — это я. Вы не можете все время держать меня взаперти, вдали от всего мира, в тесной раковине до конца моих дней. Кроме того, есть вещи, от которых вы не сможете защитить меня, как бы вы ни старались.
Зиг молчал довольно долго.
— Когда ты доделаешь все остальное?
— Я снова пойду туда сегодня вечером.
— Итак, — ответил он, размешивая чайной ложкой сливки в кофе. — Только смотри, чтобы тебя не поймал отец. Или Стивен.
— Хорошо, — ответила я, тяжело вздохнув. — Я уже и забыла, какая же он заноза, когда он рядом.
— Вероятно, он не пробудет здесь долго. Я имею в виду не похоже, что он решил остепениться. Они с Дунканом никогда не пойдут на это. Попомни мои слова, он вернется обратно еще до Рождества.
— Думаешь?
— Да, черт возьми! Он уже подыскивает место подешевле, чтобы жить одному.
— Почему бы тебе не пойти жить с ним? Это бы очень помогло ему.
Раззинув рот, Зиг вытаращил глаза:
— Прикуси язык, чертова женщина! Я бы лучше съел полную тарелку кошачьего дерьма, чем жил со Стивеном до конца своих дней.
— Не до конца твоих дней. Один из вас непременно женится, в конце концов.
— Жить со Стивеном в качестве буфера? Поверь мне, это может быть остаток моей жизни. Я не сомневаюсь в этом.
Я не смогла сдержать хихиканье. Бедный Стивен. Он отличный парень, но он принимает жизнь слишком серьезно, и чаще всего бывает занудой. Он как папа. Так же Скотт. Ну, совсем немного. Я думаю, он взял понемногу от обоих родителей, в то время как Зиг и я, своим веселым нравом больше пошли в маму. Но ради справедливости, Стивен был чуть постарше, когда мама заболела, так что он пострадал намного сильнее. Не то, чтобы мы все не были опустошены, но он и папа, казалось, получили худшее. Ее болезнь и в последствие смерть, кажется, выкачала из них жизнь, по крайней мере, ту часть, которая заставляет людей наслаждаться жизнью.
— У него была тяжелая жизнь, Зиг. Дай ему слабину.
— У тебя тоже.
— У всех нас.
— Тем не менее, никто кроме Стивена не использует это как предлог, чтобы быть мудаком.
— Это то, что у него отлично получается, Зиг.
— Ну, в любом случае, будь я проклят, если позволю на долгое время подвергнуть себя этому дерьму. Достаточно того, что мне пришлось взрослеть с ним.
— Да, но признай, он отличная мишень для шуток?
Зиг посмотрел на меня с высоты своего внушительного роста в шесть и шесть футов,3 и ухмыльнулся.
— Да, черт возьми! Ты помнишь то время, когда мы клали слабительное в брауни4 на его день рождения?
Воспоминания об этом вызвали у меня новый приступ смеха.
— Он не мог выйти из дома в течение двух дней. Я думала он никогда не выйдет из ванной.
— Хорошие были времена, — произнес Зиг, осторожно потягивая кофе, устремляя задумчивый взгляд в окно, — хорошие времена.
И это действительно так. Даже среди плохих моментов, всегда находилось время для чего-то хорошего. И я только что поняла, что мы снова должны отыскать их.
*****
Оставив темноту ночи позади, я зашла в тату-салон. Первое, что привлекло мое внимание, когда я открыла дверь в «Черное пятно» — музыка. Старая песня, которую я слышала раньше «Все, как прежде» группы Stone Temple Pilots. Было в ней что-то сокровенное и... сексуальное. Не знаю, думала ли я о ней так когда-нибудь, но сейчас подумала. Сегодня вечером, я почувствовала, будто она звучит где-то глубоко внутри меня.