Как он мог стать таким теплым после того, как был таким холодным? Что изменилось?
— Почему ты здесь, Эш? — спрашиваю я тихим голосом.
— Ашер, — клянусь, он сдержался, чтобы не закатить глаза. — И ты плакала прошлой ночью, не забыла? Ты вроде как цеплялась за меня.
— Ты мог бы уйти, когда я спала. На самом деле, ты это сделал. Ты принял душ и переоделся. Так почему ты вернулся?
Он молчит несколько секунд, воздух наполнен невысказанными словами, прежде чем из него вырывается глубокий вздох.
— Ложись обратно спать, Рейна.
Я сильнее впиваюсь пальцами в его грудь.
— Нет. Скажи мне. Если ты так сильно меня ненавидишь, почему продолжаешь возвращаться ко мне?
Его война молчания возвращается, и я ожидаю, что он проигнорирует меня, притворится, что у нас никогда не было этого разговора.
Черт, я ожидаю, что он встанет и выйдет из комнаты. Конечно, я должна была получить то, что могла получить от Ашера. Наверное, мне следовало держать рот на замке, спать в его объятиях и притворяться, что ничего не случилось.
Но я обязана себе гораздо большим, чем это.
Правда, Старая Рейна была дьявольским отродьем и каким-то образом причинила Ашеру боль, но я больше не она. Если он этого не видит, если он не может отличить нас двоих, тогда он не заслуживает новой меня.
Вместо того, чтобы оттолкнуть меня и уйти, Ашер сжимает челюсти, и его глаза находят мои. Они зеленые, грубые и... растерянные?
— Я не знаю.
— Ты не знаешь? — шепчу я, чувствуя, как его слова затрагивают глубокую, тайную часть меня.
Часть, которую я считала запечатанной и защищенной.
Часть, которую, как я думала, Ашер никогда не достигнет.
Как могли его простые слова открыть врата в мое бронированное сердце? Как я могла позволить ему так глубоко тронуть меня?
Не слишком ли далеко я зашла?
Ашер переворачивает меня, и я приземляюсь под ним со вздохом. Его массивное тело нависает надо мной, бедра обхватывают мои, а одна из его рук удерживает оба моих запястья над головой на подушке.
Мое сердцебиение учащается, и странное ощущение скребется внизу живота. Нет, не странное. Это ощущение присуще исключительно Ашеру. Всякий раз, когда он в поле зрения, всякий раз, когда он находится в непосредственной близости от меня, эта потребность слиться с ним захватывает мое существо и отказывается отпускать.
В этом он упрям, Ашер.
Он сломал меня совершенно не так, как планировал изначально. Он охотился за моим духом, он завладел моим сердцем. Моим глупым, трепещущим сердцем.
— Да, Рейна. Я не знаю, какого черта я не могу перестать думать о твоем смехе и твоей улыбке. Не знаю, почему я все время наблюдаю за тобой. Не знаю, почему мой член оживает только тогда, когда ты рядом. — он проводит большим пальцем по моей челюсти, удерживая меня на месте. — Так почему бы тебе не сказать мне? В какую гребаную игру ты играешь на этот раз?
С каждым словом, слетающим с его губ, моя грудь трепещет, а бедра становятся скользкими от возбуждения.
Смягчая свой тон, я шепчу.
— Никаких игр. Это я. Только я.
— Только ты.
— Только я.
— Даже если я скажу, что теперь ты моя?
Я невольно улыбаюсь. В глубине души, я думаю, я знала, что принадлежу Ашеру с тех пор, как пришла в себя в больнице. Наверное, тогда я была слишком горда, чтобы признаться в этом.
Я боролась с этим. Боже, я так сильно боролась с этим, но ответ всегда прятался в самых темных уголках моей души.
— Да, — бормочу я.
Ашер двигает бедрами, опускаясь на меня. Безошибочная эрекция гнездится между моих бедер, твердая и готовая.
— Скажи, что ты моя.
— Я твоя.
Это самые простые слова, которые я должна была сказать.
Стон вырывается из его горла, когда он прижимается своими губами к моим. Ярость его страсти разжигает мою собственную, и у меня нет выбора, кроме как поцеловать его в ответ, потеряться в его твердом рту и невысказанных словах, которые он говорит мне своими губами.
Как сильно ему нравится, что я принадлежу ему.
Как сильно это сводит его с ума.
Как сильно он хочет меня.
Все они являются переводом моих собственных эмоций. Ашер и я, возможно, не во всем сходимся во взглядах, но прямо сейчас? Прямо сейчас обо всем говорят наши губы и языки.
Его хватка на моих запястьях усиливается, когда он наклоняет мою голову свободной рукой, тщательно целуя меня. Ашера не интересует простой поцелуй. Он хочет покорить меня целиком, чтобы во мне не осталось ни одной части, которую можно было бы забрать.
Так что каждый сантиметр моего существа принадлежит ему.