Служанка открыла двери и сказала, что викария нет, но он скоро будет, а полковник Протеро уже дожидается в кабинете. Понимаете, было неловко сразу уходить — как будто я его избегаю. Я сказал, что тоже подожду, и пошёл в кабинет.
Он замолчал.
— Дальше? — сказал полковник Мельчетт.
— Протеро сидел у письменного стола в той позе, в которой вы его нашли. Я подошёл. Он был мёртв. Тогда я взглянул вниз и увидел, что рядом на полу валяется револьвер. Я его поднял и сразу узнал собственный револьвер.
Я остолбенел. Мой пистолет! Внезапно я понял, всё понял. Анна тайком взяла у меня револьвер, для себя, понимаете, если жизнь станет для неё невыносимой. Может быть, он был у неё с собой в этот вечер. После того как мы расстались в деревне, она, должно быть, вернулась и… Господи! Я, видно, совсем свихнулся, что позволил себе такое подумать. Но я так и подумал. Я сунул револьвер в карман и вышел. И за воротами наткнулся на самого викария. Он сказал что-то приветливое, нормальное, про то, что должен увидеться с Протеро. На меня вдруг накатил приступ смеха. Он был такой спокойный, ни о чём не подозревал, а я весь взвинченный — вот так встреча! Помню, я выкрикнул какую-то чепуху и увидел, как он переменился в лице. Мне кажется, я был близок к безумию. Я пошёл куда глаза глядят, ходил, ходил и больше выдержать не мог. Если Анна совершила страшное дело, то я несу за это ответственность, по чести и совести. Я пошёл и признался.
Когда он кончил рассказ, воцарилось молчание. Затем полковник сказал деловым тоном:
— Я хотел бы задать вам ещё несколько вопросов. Первое: вы трогали или перемещали тело каким бы то ни было образом?
— Нет, я к нему не прикасался. И без того было видно, что он мёртв.
— Вы видели записку, отчасти скрытую телом полковника, на столе?
— Нет.
— Вы производили какие-либо манипуляции с часами?
— Я к ним даже не притрагивался. Вспоминаю, что видел на столе опрокинутые часы, но я их не трогал.
— Теперь касательно вашего револьвера. Когда вы видели его в последний раз?
Лоуренс задумался.
— Трудно точно сказать.
— Где вы его держали?
— А! В куче всякого хлама у себя в гостиной. На полке книжного шкафа.
— Вы оставляли его без присмотра, на видном месте?
— Да. Честно говоря, он у меня вообще из головы вылетел. Просто валялся, и всё.
— Значит, любой ваш посетитель мог его видеть?
— Да.
— И вы не помните, когда видели его в последний раз?
Лоуренс нахмурился, силясь вспомнить.
— Я почти уверен, что он был на месте позавчера. Помню, я его отодвинул, когда доставал старую трубку. Думаю, это было позавчера или днём раньше.
— Кто в последние дни бывал у вас в доме?
— Ох, да куча народу! Вечно кто-то забегает, убегает. Третьего дня у меня было что-то вроде званого чаепития. Летиция Протеро, Деннис и вся их компания. Порой и милые старушки-говорушки меня навещают.
— Вы запираете коттедж, когда уходите?
— Нет, с какой стати? Красть у меня нечего. Здесь никто двери не запирает.
— А кто помогает вам по хозяйству?
— Старушка миссис Арчер заходит по утрам «убраться», как здесь говорят.
— Как вы думаете, может она вспомнить, когда пистолет был на месте в последний раз?
— Понятия не имею. Возможно. Но, сдаётся мне, в число её достоинств не входит привычка аккуратно вытирать пыль.
— Выходит, почти любой мог взять это оружие?
— Выходит, так.
Дверь отворилась, и вошла Анна Протеро в сопровождении доктора Хэйдока.
Увидев Лоуренса, она вздрогнула. А он нерешительно шагнул ей навстречу.
— Простите меня, Анна, — сказал он. — Чудовищно, что я смел подумать…
— Я… — Она заколебалась, потом умоляюще взглянула на полковника Мельчетта. — То, что сказал мне доктор Хэйдок, — правда?
— Что мистер Реддинг находится вне подозрения? Да. А что вы на это скажете, миссис Протеро? Зачем вы вводили нас в заблуждение?
Она ответила смущённой улыбкой.