Мы беседовали о самых обычных вещах — о картинах, книгах, старых соборах. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что миссис Лестрэндж хотела сказать мне что-то ещё — не то, о чём мы говорили.
Несколько раз я ловил её взгляд, устремлённый на меня со странной робостью, как будто она никак не могла собраться с духом и решиться на что-то. Она старалась вести беседу только на отвлечённые темы. Ни разу не упомянула мужа, друзей или родных. Но из её глаз ни на минуту не исчезало странное выражение, словно мольба о помощи. Казалось, её глаза вопрошают: «Можно ли вам всё сказать? Я так этого хочу. Неужели вы не поможете мне?»
Но это выражение постепенно угасло — быть может, я просто вообразил себе всё это. Я почувствовал, что мной начинают тяготиться. Встал и распрощался. Выходя из комнаты, я оглянулся и поймал её пристальный, недоуменный, мучительный взгляд. Повинуясь внезапному наитию, я вернулся:
— Если я могу вам чем-то помочь…
Она нерешительно проговорила:
— Вы очень добры…
Мы оба смолкли. Потом она сказала:
— Я сама не знаю. Это очень сложно. Нет, я думаю, что мне уже никто не поможет. Но благодарю вас за участие.
Видимо, она приняла окончательное решение, и мне оставалось только одно — уйти. Но, уходя, я не мог отделаться от сомнений. Здесь, в Сент-Мэри-Мид, мы не привыкли к роковым тайнам.
В подтверждение тому я подвергся нападению, едва успел затворить калитку. Мисс Хартнелл умеет мастерски налетать на вас и отрезать все пути к отступлению.
— Я вас видела! — возопила она с тяжеловесной игривостью. — И я просто вне себя от любопытства. Теперь-то вы нам всё откроете!
— О чём это?
— О загадочной особе! Она вдова или у неё есть муж?
— Простите, ничего не могу сказать. Она мне не говорила.
— Что за странность! Она непременно должна была об этом упомянуть, хотя бы ненароком. Можно подумать, будто что-то заставляет её молчать, вам не кажется?
— Честно говоря, нет.
— Ах! Милая мисс Марпл верно сказала, что вы человек не от мира сего, дорогой викарий. Скажите, а с доктором Хэйдоком она давно знакома?
— Она об этом не говорила, ничего не могу сказать.
— Вот как? А о чём же вы вообще разговаривали, если не секрет?
— О картинах, музыке, книгах, — честно перечислил я.
Мисс Хартнелл, для которой любой разговор ограничивается перемыванием чужих косточек, взглянула на меня подозрительно и недоверчиво. Пока она собиралась с мыслями, я воспользовался этой паузой, пожелал ей доброй ночи и быстро зашагал прочь.
Я навестил прихожан в деревне и вернулся домой через садовую калитку, пробравшись мимо опасной засады, которая могла поджидать меня в саду мисс Марпл, хотя и не представлял себе, как до неё могли бы дойти новости о моём посещении миссис Лестрэндж — это было выше человеческих возможностей.
Запирая калитку, я подумал, что надо бы заглянуть в сарайчик, который использовал молодой Лоуренс Реддинг за неимением мастерской, и поглядеть своими глазами на портрет Гризельды.
Я и представить себе не мог, что в мастерской кто-то есть. Оттуда не доносилось ни звука, а мои шаги заглушала трава.
Я открыл дверь и застыл на пороге, совершенно огорошенный. В мастерской оказались двое: мужчина, обняв женщину, страстно её целовал.
Эти двое были художник Лоуренс Реддинг и миссис Протеро.
Я поспешно отступил и скрылся в своём кабинете. Там я уселся в кресло, вытащил свою трубку и принялся обдумывать увиденное. Это открытие поразило меня как гром с ясного неба. Особенно после сегодняшнего разговора с Летицией: я был в полной уверенности, что между ней и молодым человеком зародились какие-то отношения. Более того, я был убеждён, что она и сама так думает. И я готов был дать голову на отсечение, что она не догадывается о чувствах художника к её мачехе.
Пренеприятнейший переплёт! Я поневоле отдал должное мисс Марпл. Она-то не дала себя провести и достаточно точно представляла истинное положение вещей. Я абсолютно неверно истолковал красноречивый взгляд, который она бросила на Гризельду.
Мне самому и в голову бы не пришло подозревать миссис Протеро. Было в ней что-то от жены Цезаря, которая выше подозрений[12], — спокойная, очень замкнутая. В такой женщине ни за что не заподозришь склонности к сильным чувствам.
Когда мои размышления дошли до этого места, в дверь кабинета постучали. Я встал и подошёл к двери. За ней стояла миссис Протеро. Я отворил дверь, и она вошла, не дожидаясь приглашения. Миссис Протеро прошла через комнату и без сил опустилась на диван: ей явно не хватало воздуха.