Супруга Валхирра громко охнула. Долговязый юноша напряженно засопел и поправил сползшие на нос очки. Генерал в отставке привстал со своего места и открыл рот, чтобы призвать господина повествователя к самому строгому ответу по всей форме.
— Успокойтесь, господа, — прервал его Мугид. — Дайте мне договорить.
Он дождался, пока генерал сел, и продолжил.
— Так вот, я не предприму ничего, чтобы выбраться из Башни . У нас впереди еще несколько дней с повествованиями, а за это время сюда успеют добраться спасатели, камень уберут, и все вы, живые и невредимые, покинете гостиницу.
Припасов у нас предостаточно, так что не беспокойтесь — от голода или от жажды мы не умрем.
— Отлично! — воскликнул Данкэн. — Прекрасно! Великолепно! А как же сюда доберутся эти самые спасатели?
— Так же, как добрался автобус, который увез госпожу Сэллу. У меня имеется небольшой радиопередатчик, господин журналист.
— Значит, уже завтра здесь будут люди и вход очистят? — гнул свою линию Данкэн.
— Я бы не рассчитывал на завтра. Скажем так: завтра-послезавтра.
Журналист удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку кресла.
— Я могу начать повествование? — спросил Мугид.
Возражений не последовало.
ПОВЕСТВОВАНИЕ СЕДЬМОЕ
У южных ворот Гардгэна было людно и пыльно. А еще жарко. Стражники, одетые в кольчуги и шлемы, истекали потом и завистливо глядели на проходивших. Те могли себе позволить оголиться до пояса или же вообще идти в одной набедренной повязке — какой спрос с простолюдина?
А им, хранителям порядка, приходилось выстаивать целый день в полном облачении — хуже, чем пытки в застенках Губители. (Губителью называли темницы Гардгэна, которые имели еще и официальное название — Обитель Преступивших). Раньше стражники могли себе позволить мелкие отклонения от устава — и пользовались этим во всю, заступая на пост без кольчуг и шлемов. Но два дня назад ситуация в городе изменилась, и эти перемены отразились также и на стражниках.
Теперь любого, кто рискнул бы появиться на посту без полного облачения, ожидало суровое наказание плетьми. Так что приходилось молчаливо терпеть изощренную пытку руководства и ломать голову над тем, что стало причиной подобных ожесточений.
(Слухи о войне с Хуминдаром еще не просочились за пределы дворца — Армахог позаботился об этом).
Сквозь глотку распахнутых ворот в Гардгэн грязным потоком вливались путники. По большей части это были крестьяне окрестных поселений, везущие на рынок свои товары; значительно реже попадались купцы или вельможи.
Но самым удивительным было то, что за последние два дня — как раз с той поры, когда приказы начальства обрели неожиданную строгость — в город стали стекаться Вольные Клинки. По одному, по двое-трое они входили через южные ворота, ловко швыряли стражам монетку, расплачиваясь за вход, и спрашивали, где находится Благословение Ув-Дайгрэйса . Пока их было еще мало, но умные люди подозревали, что это только пока.
К сожалению, среди приходивших все чаще и чаще попадались нищие, не способные заплатить пошлину. Таких приходилось отгонять прочь. Впрочем, самые ловкие все же проникали в город.
Один из стражников, с узкими слезящимися глазами и бородкой клинышком толкнул в бок другого:
— Опять.
По тракту к воротам шли, пошатываясь, три путника. Их одежды давным-давно превратились в бесформенное и бесцветное тряпье.
Словно вознамерившись отыграться за это, оно обладало резким запоминающимся запахом. Очень резким и очень запоминающимся. Один из бродяг прижимал к впалой, словно вдавленной внутрь груди небольшую котомку. Вокруг котомки распространялось зловоние, которого не перебивал даже специфический аромат нищенских одежд.
Стражник со слезящимися глазами прорычал нечто нечленораздельное и потянулся за алебардой:
— Стоят-ть!!! Я сказал, стоят-ть, выр-родки!
Вся пыльная колонна, постепенно вливавшаяся в котел города, вздрогнула, но сообразив, что обращаются не к ней, продолжила свое движение. Три оборванца остановились и безропотно ждали, пока к ним подойдут.
Стражник вздернул кверху бородку и направился к нищим, небрежно поигрывая алебардой. То ли от того, что она была тяжеловатой, то ли из-за жары и скользких пальцев, алебарда выскользнула из рук воителя и чуть было не отсекла ему полстопы. Стражник крякнул, поднял оружие и злобно посмотрел на бродяг, ставших невольными свидетелями его конфуза.
— Кто такие? Что нужно в столице?
Один из оборванцев заговорил, и голос его оказался неожиданно властным и громким:
— Мы пришли по важному делу. Нам необходимо видеть Армахога или самого Пресветлого. У нас для них очень важные сведения.
Кто-то из проходивших при этих словах хихикнул, представляя, какие важные дела могут быть у бродяг к старэгху или наследному принцу.
Стражник побагровел, выкатил глаза и прорычал:
— Пшли пр-рочь, мр-разь! Живо!
— Ты слишком много себе позволяешь, — заявил оборванец, чем поверг толпу в еще больший восторг. Некоторые даже начали останавливаться лишь затем, чтобы полюбоваться на редкостную картину: нищий отчитывает стражника.