Это были новости. Телевизор. Лица людей в лавках. Выборы приближались, все ждали беды.
Страна уже давным-давно получила независимость после распада империи, но вся жизнь здесь продолжалась, как и прежде. Крупные промышленники, плантаторы и землевладельцы продолжали править, как и раньше, просто сейчас для отвода глаз придумали еще конституцию и выборы. Осталось и четкое расслоение на господ и холопов, просто теперь они стали Богатыми и Бедными. И хоть сейчас теоретически любой мог купить себе особняк в элитном районе, но на практике рядовой человек был все так же далек от господской жизни, как и прежде.
Так продолжалось уже долгое время, и все к этому привыкли. Все заняли свои норки и занимались своими делами. Но лет десять назад на страну наконец-то обратил внимание Вангландский Институт Мировой Демократии. И если мидландские кланы всегда ставили на богатых, то Институт решил вливать деньги в местных националистов.
Поначалу эта борьба была не так заметна. Все везде высмеивали воинствующих сельских радикалов, которые ходили строем по главным улицам и кричали что-то дурное.
Но потом стали гореть первые усадьбы. А потом элита стала медленно, но верно сворачивать бизнес, продавать его или перепоручать, и уезжать из страны.
Воинственной молодежи становилось все больше, их вожаки вели себя все наглее. И вот уже и обычная интеллигенция стала съезжать. Кто не смог продать квартиру, тот просто бросал ее.
Семья молодого человека не уехала только потому, что отец его был директором музея, и даже под страхом смерти не желал бросать дело своей жизни. Отец Эммы же был, напротив, из «простых», из «сочувствующих».
Сейчас же должны были быть выборы, и все уже предчувствовали, что будет, если победит кандидат от радикалов.
К примеру, лицей их прикроют сразу, потому что радикалы не одобряли обучение девушек и парней в одном здании, да и обучение девушек вообще, в принципе, считали северной «заразой», ненужной их стране.
Они продолжали жить, как и жили, дни исчезали незаметно.
В день выборов сходили и проголосовали за действующего - умеренного - президента.
С утра погода была пасмурной, но вечером распогодилось. Да к тому же, по предварительным подсчетам голосов выходило, что зря они беспокоились, и все хорошо, президент побеждал.
На радостях они вышли пройтись — и всю ночь прогуляли по берегу моря.
Но на следующий день пришла новость, что кандидат в президенты от радикальной партии поражение свое не признал и объявил себя победителем на выборах. Его тут же признал и поддержал Вангланд. Радикалы засели в парламенте. Постоянно звучало зловещее: «Ультиматум!»
Она волновалась почему-то, а он, наоборот, был весел и не понимал, почему это у всех такие хмурые и тяжелые лица.
— Погудят и перестанут, — улыбался он. — До войны-то дело не дойдет!
И через пару дней все действительно начало затихать. Политики, видно, устали держать оборону в заблокированном парламенте и захотели вернуться домой.
Это еще больше развеселило его. Жизнь казалась такой веселой и чудесной.
Она тоже повеселела, и когда в воскресенье утром он вышел в лавку купить что-нибудь сладкое к чаю, он даже и подумать не мог, что видит ее в последний раз в жизни.
В лавочке, на улице под навесом, собралась целая толпа вокруг маленького телевизора. Новости шли без остановки, и он понял, что уже начали бомбить Авел Ишву, а это так рядом со столицей…
— Да это просто случайность… — нелепо улыбаясь, сказал он продавщице. — Это так… ради картинки… чтоб попугать. К обеду это все прекратится. Сядут за стол переговоров, никуда не денутся!
А когда он вернулся в их дом, то ее уже не было. Он выложил продукты в кухне-прихожей, окликнул ее, зашел в зал и тут же скрючился от удара в живот.
Он упал на землю, его начали запинывать ногами. Потом связали руки за спиной и поволокли в машину. Только тут он узнал, что это были ее братья, а ее саму, скорее всего, только что увез отец.
Они везли его мучительно долго. А потом остановились около небольшой колонны танков и грузовиков. Старший брат вышел из машины и спросил чумазого солдата, сидящего на броне:
— Знаете какие свежие новости?
— Авел Ишву утюжат уже сутки. С прошлой ночи как начали бомбить, так до сих пор не успокоились.
— А вы почему тут? Почему едете в другую сторону?
Солдат пожал плечами:
— Мы люди маленькие. Нам что прикажут, то мы и делаем!
Брат плюнул, и они поехали дальше.
— А и хорошо, что война! — сказал младший из братьев. — Так бы отвечать за него пришлось, а война все спишет. Кто его убил, когда, где? Пойди разберись!
Они отъехали совсем недалеко от колонны военных, как стали бухать взрывы.
Старший брат, что был за рулем, в недоумении остановил машину, и они оба вышли, все еще не веря в происходящее.
Взрывы лопались все ближе и ближе, и наконец сама машина дрогнула и завалилась на бок. И самое главное было то, что абсолютно непонятно откуда все это прилетало.
Но тут взрывы умолкли, и через несколько секунд в небе бесшумно промчался черный самолет, а еще через мгновение за ним пробежал грохот его турбин.
Он долго еще лежал в машине, совсем невредимый. Потом вылез и огляделся. Военная техника все еще горела вдали.
Оба брата валялись на земле. Он не стал проверять, живы ли они. Страшно звенело в голове, и он побоялся, что потеряет сознание.
Впереди, вдалеке, он увидел жилые районы, и пошел туда не задумываясь, со связанными за спиной руками и прихрамывая на правую ногу.
========== Глава 5 ==========
— Хорошо-хорошо… — согласился я, не позволяя мозгу представить себе, как это — когда перерезают горло. — У вас пропал мальчик. Я… вы пришли ко мне… я вам помогу, обещаю! Давайте зайдем ко мне домой и все обсудим, — я начал медленно вставать на ноги. — Вместе мы все решим!
Я аккуратно поднялся, открыл дверь и шагнул внутрь. Душная темнота обступила нас. Лезвие немного отошло от горла, и я, не думая, схватился за него левой рукой, а локтем правой двинул нападавшему в висок. Пальцы обожгло, и они закровоточили. Но это было уже не важно — я отобрал лезвие и в холодной ярости принялся долбить моего «убийцу» по голове. Повалив его на пол, я стал добивать ногами.
Когда он затих, я обмотал порезанные пальцы тряпкой и включил свет.
Пыльная лампочка высветила худое женское тело на полу.
Валить ее здесь? Нет! Останется кровь, да и до пустыря ее тащить, наверно, целый километр. Нужно привезти ее в чувство, отвезти подальше, кончить и хорошенько закопать.
Пришла за мальчиком! Твою мать! Такого у меня еще не было! Теперь каждый раз ко мне будут приходить родители тех мелких ублюдков, что я отвел дядюшке?
Нужно быть осторожнее, внимательнее, я совсем расслабился.
Худая на полу что-то простонала, и я опять пнул ей по животу. Схватил кувшин с водой и плеснул ей на лицо: