– Если оставишь кормушки, помни, что их нужно регулярно чистить. Иначе птицы могут подцепить какую-нибудь инфекцию.
– Я позабочусь, чтобы этого не случилось.
Уж если Остин сказал, что позаботится, значит, так оно и будет.
Неожиданно Молли ощутила какой-то запах. Что-то очень знакомое – цветочный аромат с легчайшей примесью запаха весеннего леса. Это пробудило в ее душе какие-то неясные воспоминания – приятные и печальные одновременно.
– Что это? – пробормотала она, обращаясь в первую очередь к себе.
– Ты это о чем? – поинтересовался Остин.
– Запах! Такое ощущение, будто запахло цветами. – Молли никак не могла описать этот запах в точности. – Этот запах такой… такой… Нет, не могу сказать, что в нем такого особенного.
Казалось, этот цветочный аромат возник откуда-то из прошлого, из ставших уже далекими детства и юности.
Остин склонился над зарослями чертополоха и что-то сорвал. Когда он выпрямился и повернулся к ней, Молли заметила у него в руке цветок.
Розу.
Ее розу. Сорт «Нежность».
Остин понюхал цветок, а потом протянул его ей.
– Не забудь про колючки, – предупредил он.
Сколько же прошло времени с тех пор, как она в последний раз видела такой вот полураспустившийся, нежный, бархатный бутон, вдыхала в себя его пьяняще-сладкий аромат?
Она вывела этот сорт очень давно. Еще до того, как у нее родилась Эми. До того, как она познакомилась с Остином. Тогда она была совсем другой. Молодой, влюбленной, стремящейся к счастью. Ее переполняли романтические мечты. И эта роза олицетворяла ее будущее. Никогда еще у нее не получался такой удачный гибрид. Красивый, душистый, обильно цветущий, а главное, морозоустойчивый.
Потом погиб Джей. А еще через некоторое время умер ее ребенок. И ее любимый сорт «Нежность» вдруг перестал цвести.
Молли коснулась нежного, бархатистого лепестка. Потом поднесла цветок к лицу и понюхала. И ощутила тот самый, почти забытый уже аромат, от которого, как от старой, услышанной в детстве песни, сладко замирает в груди.
Вот и сейчас она ощутила в сердце щемящую боль. По утерянной невинности и безвозвратно ушедшей юности.
– Я поливал этот куст, – сказал Остин. – Но сорняки вокруг не выполол. Оттого-то, наверное, на нем распустился всего один цветок. Но странное дело, он расцвел осенью, а я что-то не припомню, чтобы розы цвели в сентябре.
– Такое бывает крайне редко, – пробормотала Молли.
Обламывая со стебля колючки, Молли думала, что эта роза по праву принадлежит не ей, а Остину. Непонятно как, но ему удалось добиться от старого куста цветения, в то время как она давно уже махнула на него рукой.
Молли всунула цветок в петельку на рубашке Остина.
Как-никак он поливал ее розовый куст.
Кормил ее птиц.
С улицы донесся звук автомобильного клаксона.
Приехало такси.
Их взгляды встретились. В глазах Остина промелькнуло что-то, похожее на панику, но в следующую секунду это выражение исчезло.
– У тебя все будет хорошо, – заверила она Остина. – Эми и Габриэль будут часто к тебе заезжать. Не исключено, что кое-кто из соседок тоже станет проявлять к тебе внимание. Но ты будь разборчив – в пище, я имею в виду. Не ешь жирных десертов, которые готовит миссис Берквист. Я ей уже сказала, что холестерин для тебя – смерть, но она, похоже, не обратила на это особого внимания.
Остин наградил ее своей кривоватой улыбкой. Она была единственным наглядным свидетельством его болезни, от которого он так и не сумел избавиться. Странное дело, эта улыбка придавала ему какой-то озорной, чуточку мальчишеский вид, делала его моложе.
– Я подумываю о том, чтобы завести собаку, – сказал он.
– Отличная идея, Остин.
Два года назад она ни за что не смогла бы представить себе Остина с собакой. Ему не хватило бы терпения ухаживать за псом, а чрезмерная брезгливость не позволила бы убирать за ним. Но теперь Молли ничуть бы не удивилась, если бы Остин завел себе четвероногого друга.
Остин выжидающе на нее смотрел. Ждал, должно быть, когда она уйдет.
Настал момент прощания. Молли начала было говорить мужу о связанных с разводом документах, которые собиралась вскоре ему выслать, но почти сразу же замолчала. У нее перехватило горло, и она с минуту не могла выдавить из себя ни слова.
– До свидания, Остин. – Это было все, что она смогла сказать, когда к ней снова вернулся дар речи.
Он проглотил стоявший в горле комок и кивнул.
Молли повернулась и побрела к дому на тяжелых, словно налившихся свинцом ногах.
Она прошла через двор, в котором когда-то резвилась маленькая Эми. Молли словно воочию видела ее толстенькие ножки и желтенький цыплячий костюмчик.