Габриэль шмыгнула носом, подняла с асфальта скомканные бумажные платки и зажала их в кулаке.
– Наш отец работал преподавателем физики в колледже городка Сидар-Рэпидс. Работу свою он терпеть не мог и относился к разряду обозленных на весь свет непризнанных гениев, которым не удалось добиться признания и которые вследствие этого возлагали все свои надежды на отпрысков. Он хотел, чтобы его дети достигли блистающих вершин успеха, которых не было дано достичь ему. По этой причине он насел на Остина, желая сделать из него свое более удачливое подобие. Ценой больших усилий ему удалось вколотить в него кое-какие свои качества: брат стал самоуверенным, суровым и непреклонным человеком и оставался таким, по крайней мере, внешне, вплоть до самого последнего времени. Вот почему мне было так больно смотреть на него нынешнего. После инсульта Остин превратился в настоящую развалину, жалкое подобие того, кем он был…
Габриэль открыла сумку и стала запихивать в нее грязные, скомканные бумажные платки.
– Ну а вы сами? – спросил Марк. – Вы тоже стали суровой и непреклонной?
Габриэль хохотнула.
– Ну нет. Как говорится, бог миловал. Я старалась папаше не поддаваться, и он скоро понял, что тратить время и силы на мое перевоспитание не стоит. С тех пор я словно перестала для него существовать. Но Остину он основательно подпортил мозги.
Марк подумал, что попытка Габриэль отделаться от удушающей опеки отца далась ей не так-то просто и сильно на ней сказалась. Работая психиатром, он не уставал поражаться тому, какое количество людей было, по сути, лишено детства. Их было так много, что так называемое «нормальное» детство можно было посчитать отклонением от правила. Без сомнения, человеческая жизнь – это минное поле и никак не иначе.
Габриэль поднялась и одернула короткую юбку. Теперь, без косметики, она выглядела не в пример лучше. Казалась моложе и куда миловиднее, чем прежде.
Возвращая Марку мятую пачку с бумажными платками, она сказала:
– Большое вам спасибо.
Когда Марк был маленьким и ему случалось переживать обиду или какое-нибудь детское горе, мать всегда кормила его мороженым. Марк на собственном опыте убедился, что это лакомство – лучшее на свете успокаивающее средство.
– Не хотите ли сходить в «Дэйри Дилайт»? – спросил он, упомянув популярное кафе-мороженое.
Габриэль посмотрела на него с таким удивлением, что можно было подумать, будто ее ни разу в жизни в подобные заведения не приглашали. В следующую минуту, однако, она улыбнулась, продемонстрировав мелкие и довольно белые для заядлой курильщицы зубы.
– Почему бы и нет? Мне нравится ваша идея…
Глава 10
Бам! Бам! Бам!
Остин с ожесточением колотил подносом по никелированной спинке кровати. Что называется, металлом о металл.
Вот оно! Свершилось. Все, как он предсказывал. В то время как он спит в комнате для гостей на узкой неудобной кровати, над которой нависает массивный антикварный гардероб, его жена развлекается с мужчинами!
Он мог выбраться в коридор и встретиться с незваным гостем лицом к лицу. Но мысль о том, что ему, лишенному речи больному человеку, придется так или иначе противостоять здоровому и сильному мужчине, была нестерпимой. Во-первых, это было крайне унизительно, а во-вторых, у него для подобного противостояния просто не было сил. Ни физических, ни моральных.
Ну и, кроме того, заявлять сейчас открыто свои претензии на главенство в доме в его планы не входило.
Размахнувшись, он снова врезал подносом по металлической спинке.
Бам! Бам! Бам!
Послышался звук шагов бежавшего по коридору человека. К нему спешила Молли.
Она распахнула дверь и просунула в комнату голову.
– Что случилось? Тебе что-нибудь нужно? – спросила она, переводя дух.
«Мне нужно, чтобы твой дружок ушел», – подумал Остин.
И прислушался.
Ничего! Потом, через несколько минут, с улицы до него донесся рокот мотора отъезжающего автомобиля.
«Убрался все-таки, – подумал Остин. – Вот и хорошо, вот и отлично».
После того как проблема разрешилась без всякого с его стороны вмешательства, он решил прибегнуть к более привычному средству общения. Сначала Молли посмотрела на табличку в его руках, а потом перевела взгляд на стоявший у изголовья на столике стакан с водой.
– Ты хочешь воды? Но у тебя есть вода!
Остин приписал к слову ВОДЫ слово СВЕЖЕЙ и продемонстрировал табличку жене.
Она прочитала, нахмурилась, но тем не менее послушно взяла стакан и отправилась менять воду.
Довольный Остин вынул из зажимов использованный бумажный лист, скомкал его и швырнул на пол, где уже лежало несколько таких же бумажных комков.