Молли не ожидала такого порыва с его стороны и так растерялась, что позволила втащить себя внутрь, хотя и была полностью одета. В следующую минуту, впрочем, она опомнилась и могла бы, если б того хотела, выскользнуть наружу, но не сделала этого. Она осталась и, более того, даже прикрыла за собой дверцу душевой кабинки.
Все так же молча и не сводя с нее глаз, Остин усадил ее к себе на колени, и теперь лившаяся из душа вода равно поливала их обоих. Потом, взяв Молли за руку, Остин поднес ее пальцы к губам и поцеловал. Во взгляде его проступило какое-то странное выражение: казалось, он сам над собой подсмеивался.
Молли, честно говоря, не знала, что и думать. Что делать, она тоже не знала. До сих пор она без особого успеха пыталась выбросить из головы то, что произошло между ними во дворе, но теперь, когда Остин затащил ее в душевую, ей и вовсе стало невозможно отделаться от этих мыслей. В голове у нее царил страшный сумбур, да и Остин не давал ей расслабиться, продолжая преподносить сюрприз за сюрпризом.
– Я собираюсь податься на север, – неожиданно сказал он, будто отвечая на какие-то свои тайные мысли. Нечего и говорить, что подобное заявление со стороны мужа удивило Молли ничуть не меньше, чем его действия.
– На север? – удивленно переспросила она.
– Ну да, на север. Может, в Висконсин, а может, в Миннесоту.
Он отпустил ее руку, прикрыл глаза и снова откинул назад голову, упершись затылком в кафельную стену.
Остин сидел так довольно долго, и Молли уже стала подумывать, что он уснул. Поэтому, когда он заговорил снова, она невольно вздрогнула.
Не открывая глаз, он сказал:
– Сниму себе хижину… на озере. Буду ловить рыбу… вечером сидеть у костра.
Какая рыба? Какой костер? Он ведь всегда отказывался ехать с ней за город? Говорил, что глупо спать на улице, когда у тебя есть свой дом.
– Хорошо проснуться… где-нибудь за городом, под открытым небом…
И это ее практичный, расчетливый Остин, который терпеть не может всякие палатки и лагерные костры? Молли просто отказывалась что-либо понимать.
Нет, в самом деле, не случилось ли у него чего с головой?
– Ну и как ты намереваешься туда добраться? – поинтересовалась она.
Остин беззаботно пожал плечами:
– Откуда я знаю? Может, на автобусе?
Хм! И это говорил человек, у которого в прошлом весь год был расписан по дням и по часам. Невероятно.
Бедняга. Он даже не знает, насколько он не подготовлен к такого рода путешествиям.
Она подумала об авиационном билете, который лежал у нее в сумочке, и о снятом ею номере в гостинице на окраине города. А потом подумала об Остине, который на свой страх и риск собирался ехать на рыбалку в глухой озерный край.
– Слушай, может, мне тебя туда отвезти? – предложила она.
Он открыл глаза.
– А как же твоя… Фло-ри-да? – произнес он по слогам.
– У меня билет на самолет на восьмое сентября.
Остин с минуту подумал, потом спросила:
– А сегодня какое?
– Двадцать шестое.
Поскольку у него на лице появилось странное, какое-то отстраненное выражение, она сочла необходимым повторить дату еще раз раздельно, чуть ли не по слогам произнося слова.
– Сегодня – двадцать шестое августа.
«Неужели возможно такое, что он не знает, какой сегодня месяц и день?» – подумала Молли, но сказала другое:
– Нагреватель перестал работать. Вода становится холодной.
Он кивнул, но выйти из душевой даже не попытался.
Молли выключила воду. Поскольку Остин, казалось, снова погрузился в оцепенение, она встала, стянула с себя мокрое платье и отбросила его в сторону.
С промокшим бельем пришлось повозиться. Когда трусики упали на мокрый кафельный пол и она после этого подняла глаза на Остина, то обнаружила, что он откровенно, без малейшего смущения ее разглядывает. Его по-прежнему занимал ее загар, вернее, полоски от купальника, которых на загорелом теле Молли вроде бы и не было заметно.
Стоя под его пристальным взглядом, Молли почувствовала, как в ней разгорается желание. Она хотела уже было прикрыться полотенцем, как вдруг Остин протянул руку и коснулся гладко выбритой кожи внизу живота.
– Это… очень эротично, – глубокомысленно произнес он. – Это могло бы мне понравиться…
– Что? – спросила она, замирая. – Что могло бы тебе понравиться?
Он покачал головой.
– Неважно…
– Нет, скажи… – попросила она тихо.
– Ну… я представил себе, что касаюсь этого места языком. Интересно все-таки, какова ты на вкус. И еще: хотелось бы знать, что бы ты при этом… подумала…
– Подумала бы, что ты начитался книжонок доктора Фишера, – сказала она едва слышно.