Наши украинские авторы Александр Нога и Ирина Кодлубай в своей замечательной монографии «Соня Делоне возвращается в Украину через Львов» приводят документы из архива известного киевского искусствоведа Дмитрия Горбачёва: объявление во французской газете за 1908 год о свадьбе Сони и Вильгельма Уде, где указано, что она родилась в семье Элиаса и Ханны Штерн в Одессе, и документ, выданный в том же году в Санкт-Петербурге заместителем нотариуса Питером Финдайзеном, где указано, что Сара Штерн родилась 1 ноября 1885 года в Одессе в семье уволенного в запас Элиаса Штерна и фрау Ханны, урождённой Терк, о чём в книге записей одесского раввината сделана запись под номером 117. Казалось бы, нет места для сомнений. Но всё же авторы не делают однозначного вывода о том, что Соня Делоне родилась в Одессе – наверное, из осторожности. Ведь большинство источников указывают на Градижск-Граджинск-Гражист.
Фрагмент cтр. 13 из книги «Rober et Sonia Delaunay. Naissance de l’art abstrait», авт. G. Bernier, M. Schneider-Maunoury
Фрагмент cтр. 13 из книги «Nous irons jusqu’au soleil par Sonia Delaunay», авт. R. Laffont
Таким образом, установить истину можно было, только найдя подлинные документы в архивах. Определяющим моментом для меня стало получение архивных сведений из Одесского и Полтавского областных архивов – в Градижске всего 7 тысяч жителей и своего архива нет. И вот, с помощью одного из лучших одесских краеведов Александра Розенбойма в моём распоряжении оказался документ, который поставил, наконец, все точки над «i». Это копия листа из книги записей одесского раввината за 1 ноября 1885 года, части первой «О родившихся». Заместитель Санкт-Петербургского нотариуса ошибся на одну цифру – запись под номером 1173 гласит о том, что в этот день у уволенного в запас Эли Штерна и его жены Ханы родилась дочь Сара. А несколькими месяцами раньше, а именно 16 июня, под номером 244 в книге «О бракосочетаниях» сделана запись о том, что 21 мая 1885 года состоялся брак Эли Штерна, холостяка, с дочерью одесского мещанина Товия Терка, девицей Ханою. У обоих это был первый брак. Обряд бракосочетания совершил раввин Политковский. Элиасу на тот момент было 27 лет, Хане – 22. Совершенно очевидно, что Сара родилась через пять месяцев после бракосочетания родителей, то есть никакого первенца до неё быть не могло.
Соня Делоне в мастерской. 1970-е гг.
Для чистоты эксперимента я всё же позвонил, а потом сделал запрос в государственный архив Полтавской области. Устно мне ответили, что все архивные данные по евреям, родившимся и жившим в Полтавской области до Великой Отечественной войны, были в военные годы уничтожены. В письме ответили более официально – метрические книги для записей рождённых городка Градижск Кременчугского района Полтавской области в Госархив Полтавской области не поступали.
Откуда же взялся Gradzihsk? Думаю, вспоминая в столь преклонном возрасте раннее детство, нетрудно ошибиться. Ведь после переезда к дяде в Санкт-Петербург Соня видела отца лишь единожды, а маму не видела больше никогда и в Одессе также больше не бывала. У неё остались яркие эмоциональные воспоминания – глубокий белый снег зимой, большие жёлтые подсолнухи летом, яркие краски Украины, о которых она будет потом много говорить и которые, несомненно, оказали влияние на её творчество. Видимо, эмоции живут в памяти дольше, чем детали. А Градижск, я думаю, – это просто слово «городишко», оставшееся в памяти маленькой девочки. Похожий случай произошёл с дедушкой – тоже, кстати, одесситом – знаменитого французского певца Джо Дассена. Но это уже совсем другая история.
«Забытые» годы Врубеля
Михаил Александрович Врубель удивительным образом оказался «поза зоною» внимания одесситов. Это тем более странно, что мы склонны приписывать к «своим» любого знаменитого человека, пусть даже пару раз заехавшего к нам отдохнуть. А тут – великий художник прожил у нас почти пять гимназических лет, учился в рисовальной школе, позже, будучи зрелым художником, именно у нас начал работу над знаменитым «Демоном»; со своим другом Валентином Серовым планировал открыть в Одессе художественную школу, приезжал к родителям, прожившим в нашем городе почти десять лет… И всё же – если спросить образованного одессита – а одесситы все хорошо образованы – о связи Врубеля и Одессы, ответом почти наверняка будет недоумённое молчание. Количество статей об одесских годах Врубеля – минимально, я уже не говорю о более весомых знаках внимания, например о мемориальной доске.