– Ага! – отозвался Сашка. – Как и ты.
– Ну и что скажешь?
– А чего бы ты хотела от меня услышать? – мрачно проронил Вербицкий, одновременно кляня себя за то, что вчера слишком быстро позволил Хариной выбраться из ящичной неволи. Вон она как долго может целоваться! И чего он вчера не довел дело до логического конца?
Сашка плохо представлял, каким должен бы быть логический конец, но теперь совершенно ясно видел, что до него явно не довел. Вот Якушев – он сейчас проводит Галю до дома и все, что надо, доведет до того, до чего надо…
– Ну… может, и мы с тобой еще разок поцелуемся? – предложила Скобцева, с прищуром глядя на Вербицкого красивыми черными глазами.
– Да пошла ты… – сквозь зубы бросил ей Сашка, презрительно сплюнул и пошел напролом сквозь кусты к другому выходу из парка.
Ошеломленная, униженная и брошенная сразу двумя молодыми людьми Люся Скобцева, первая красавица и модница школы № 1, осталась стоять одна в кружевных кустах оживающей весенней сирени. По ее лицу текли злые слезы, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Ну, погоди, Харя! Ты еще свое получишь! Погоди, Вербицкий! Ты еще узнаешь, что бывает с теми, кто отказывается от Люси Скобцевой! И Колька… Колька… Она, Люся, ведь всего только и хотела, чтобы он немножко приревновал ее к Сашке, чтобы их любовь пресной не казалась, а он… И с кем?!! С Харей!! Да как можно к этой длинной и тощей жердине прикасаться? Противно ведь! Прямо не девушка, а бесполое существо: ни тебе груди, ни бедер! Сплошной ноль во всех местах! Впрочем, ясно! Конечно же, Колька просто решил отомстить за поцелуй с Вербицким… Он даже с истории после этого ушел… Но ведь это же была всего лишь шутка… Ведь если бы не шутка, то они целовались бы с Сашкой совсем в другом месте… Совсем в другом… Не значит ли это… Нет! Не может быть, чтобы Колька вдруг взял да и влюбился в Харю! Это же невозможно! Можно влюбиться в кого угодно, только не в Харю!
На следующий день выяснилось, что Колька Якушев если и не влюбился в Харю, то очень сильно заинтересовался ею. Во всяком случае, все перемены подряд он болтал с Хариной, сидючи с ней рядком на скамейке в холле первого этажа возле гардероба. Вообще-то дежурные гоняли школьников с первого этажа на другие, но кто возьмется выгнать выпускников! Они сами кого хочешь выгонят. Да и учителя смотрели сквозь пальцы на то, что Николай Якушев и Галина Харина беседуют в неположенном месте. Все понимали: никаких «амуров» они не крутят, потому что Харина – девушка очень невидная, следовательно, Якушев обсуждает с ней какое-нибудь совместное комсомольское поручение.
Люся Скобцева знала, что это за «поручение». Она видела, как эти двое запойно целовались в сиреневой аллее. А еще она проследила за ними вчера и видела, как Колька вошел вслед за Харей в ее подъезд. Ясно же, что там они продолжили начатое в парке. Сашка Вербицкий вчера повел себя безобразно, но Люся решила временно наступить на горло своей гордости и опять обратиться к нему.
Вербицкий был обнаружен в кабинете математики, из которого ни под каким видом не желал выходить на перемену, и продолжал с ожесточением на лице решать один за другим примеры из учебника алгебры для восьмого класса. Люся плюхнулась рядом и выхватила у него из рук учебник.
– Э! Тебе чего? – спросил он, с явным раздражением глядя в лицо первой красавицы школы.
– Того! – Люся с громким хлопком закрыла учебник и потребовала, чтобы дежурная Таня Мышакова немедленно перестала драить доску и вышла в коридор, поскольку у них с Вербицким очень серьезный разговор, не предназначенный для чужих ушей, будь они даже ушами дежурной по классу.
– Подумаешь… – процедила Таня и с презрением на лице удалилась.
– Я предлагаю тебе сделку, – начала Скобцева, сверля Сашку своими почти черными глазами.
– Ну и? – развалившись на парте, спросил он.
– Давай сделаем вид, что мы с тобой вчера целовались на парте не просто так!
– А как?
– А так – будто у нас с тобой самая настоящая любовь!
Вербицкий присвистнул, но ничего не спросил, а потому Люсе пришлось говорить дальше без всяческого поощрения с его стороны.
– В общем, мне нужно, чтобы Якушев меня приревновал, ясно? – сказала она, слегка покраснев оттого, что приходится открывать этому дураку все свои карты.
Сашка громко расхохотался, и лицо Скобцевой запылало самым настоящим маковым цветом. Что себе позволяет этот болван? Смеяться над ней, самой красивой девушкой в школе, в то время когда любой другой на его месте…
– Чего ржешь?! – грубо спросила она.
– А тебе не кажется, дражайшая Люси, что Якушеву с некоторых пор нет до тебя никакого дела?