Это даже близко не было похоже на то, что мог бы сказать парень своей девушке в качестве утешения. Видимо, все остается на мне.
- Милая?
Я подняла глаза. Мама смотрела на меня со странным выражением на лице, ее вилка зависла над тарелкой. Мы всегда ужинали в гостиной, накрывая для себя на большом обеденном столе, даже несмотря на то, что он был рассчитан на четверых, а нас было двое. Ужин в нашем доме был рутинным ритуалом: я готовила салат или овощи, иногда мы даже зажигали свечи – для атмосферы. Ужинали мы всегда в начале седьмого, а затем мама убирала со стола и загружала тарелки в посудомойку, пока я убирала остатки еды в холодильник. Когда нас было четверо, Кэролайн с папой постоянно вносили небольшой хаос – роняли ложки или проливали чай, но теперь, когда были лишь мы с мамой, все проходило организованно и аккуратно.
- Да?
- У тебя все в порядке?
Как и всегда, когда она задавала этот вопрос, я мысленно пожелала, чтобы хоть однажды смогла бы ответить на него честно. Я так много хотела рассказать маме: например, о том, что сильно скучаю по папе и до сих пор не перестаю думать о нем. Но мне уже долгое время удавалось прикидываться, что все хорошо, и она верила этому, так что я просто не могла ее расстроить. Поэтому я снова и снова упускала эти шансы. Никогда я не позволяла себе забиться в рыданиях или угрюмо бурчать в ответ, но сегодня мне хотелось разрыдаться в стиле Кэролайн, выпустить все из себя. Мне хотелось сделать это и в день похорон, но тогда я просто затолкала чувства поглубже в душу – так почему стоит позволить им вырваться сейчас? В этом нет никакого смысла, да и ничего хорошего от этого не произойдет. Я слишком привыкла качать головой в ответ на приглашении присоединиться к кому-то в школьном кафетерии или улыбаться, как бы говоря «У-меня-все-хорошо-спасибо». Да, иногда я буквально мечтала обнять маму, прижаться к ней, как в детстве, спрятать лицо у нее на груди и расплакаться, но я не могла себе этого позволить. Я ведь справляюсь, так? Значит, мне удастся сохранять лицо и дальше. Нужно просто немного постараться.
- Просто устала сегодня, - пожала я плечами. Мама понимающе улыбнулась и кивнула: это было знакомо ей. – Думаю, завтра будет получше.
- Это правда, - согласилась она. Интересно, она тоже притворялась, что все хорошо, или действительно верила в это? Сложно сказать. – Конечно, будет лучше.
После ужина я поднялась в свою комнату и обнаружила на экране компьютера форму для нового электронного письма. Я так и не отправила Джейсону ответ, хотя уже и напечатала все интересующие его данные по кружкам и клубам, а также нашла электронную копию его сертификата победителя в дебатах, организованных Дискуссионным клубом, которую он хотел показать кому-то в лагере. Сев перед экраном, я глубоко вдохнула, а затем позволила себе добавить в письмо кое-что личное. В конце концов, он был моим парнем!
«Я знаю, что все эти драмы за информационной стойкой кажутся тебе глупыми» - написала я, - «но я, правда, очень скучаю по тебе, и мне одиноко находиться там, где меня заведомо терпеть не могут. Я буду безмерно счастлива, когда ты приедешь домой».
Думаю, эта небольшая фраза будет сродни похлопыванию по плечу, каким мы обычно одаривали друг друга в знак поддержки. По плечу Джейсона не похлопать с помощью почты, а вот прочитать и почувствовать то же самое он вполне может. Иногда бывает так, что тебе нужно каким-то образом уложить чувства в слова. И мне так понравилось то, что я сумела найти правильные выражения, что я, вдохновленная, сделала еще один шаг вперед:
«Я люблю тебя. Мейси» - и нажала «Отправить», пока не передумала.
Закончив с письмом, я подошла к окну, открыла его и высунулась наружу. Шел дождь, это был один из этих быстрых погодных скачков, что обычно случаются летом, когда внезапно налетает ветер и холодает. Я села на подоконник и прижалась лбом к раме. Из окна моей комнаты был виден район «Wildflower Ridge», который собиралась застраивать мама, а вдалеке сияли даже огни торгового центра, неподалеку от них возвышалось здание университета.
В нашем старом доме моя комната была немного другой, из окна не было такого шикарного вида. На самом деле, весь обзор загораживало высокое дерево с раскидистыми ветвями, стучавшими в окно во время ветра. Оно было таким старым и мощным, что по нему можно было беспрепятственно спускаться вниз, чем мы частенько и пользовались. Ну, если быть честной, то не я пользовалась, а Кэролайн.
Сестра была просто дикой. Другого слова для описания ее поступков не найти, ведь в седьмом классе она стала, как это говорила мама, «помешанной на мальчиках», и с тех пор родителям стало очень трудно держать ее в узде и следить за всеми ее прогулками и вечеринками, особенно, когда она стала старше. Были наказания. Домашние аресты. Запреты на пользование телефоном. Отбирание водительских прав. Замки на мини-баре. Обнюхивание у дверей на предмет употребления алкоголя. Это срабатывало по-своему, и начинались скандалы, крики и хлопанья дверями, но затем все успокаивались, а спустя небольшой промежуток времени истории повторялись. И все это касалось лишь тех случаев, о которых знали родители. Об остальных было известно лишь мне, когда посреди ночи дверь в мою спальню открывалась, и ко мне тихонько проскальзывала Кэролайн с туфлями в руках. Она подходила к моей постели, садилась на краешек и дергала за кончик одеяла.
- Мейси, - шептала она ласково, но твердо, - тихо. Хорошо?
Она гладила меня по голове, а затем подходила к окну и открывала створку.
- У тебя будут неприятности, - сонно бормотала я в ответ. Она садилась на подоконник, высовывая ноги наружу.
- Подай мне туфли, - просила она, вылезая на ветку. Я выползала из кровати и протягивала ей обувь. Где-то чуть дальше по улице уже притормаживала машина – друзья приезжали за моей сестрой, всегда выключив фары и не издавая ни гудка.
- Кэролайн.
Она поворачивалась ко мне на прощание.
- Прикрой окно, но не запирай, я вернусь через час. Сладких снов, люблю тебя! – и, послав мне воздушный поцелуй, она спрыгивала с ветки и бежала к машине. Заводился двигатель, и автомобиль отъезжал, все так же бесшумно, а я стояла в темноте, глядя ему вслед. Кэролайн всегда говорила одно и то же: «Я вернусь через час», но никогда это не было правдой. Я долго лежала в постели, глядя в потолок, и она показывалась через два часа или три, тихо влезая в окно и думая, что я уже сплю. Иногда она плакала и не возвращалась в свою комнату, стирая макияж очищающим молочком из моей косметички и сворачиваясь клубочком в моем кресле, так и не переодевшись. Рано утром, с первыми лучами солнца, я слышала, как она просыпается и уходит к себе. Всякий раз, слушая, как она крадется по моей спальне, я обещала себе, что в следующий раз непременно запру окно, но никогда этого не делала. Когда мы переехали сюда, Кэролайн уже училась в колледже. Она все так же ходила на вечеринки, но теперь ей уже не нужно было прятаться и прыгать по деревьям по ночам – все и так уже было позволено. Я думаю, родители просто сдались после того, как ее средний балл стал равняться трем, она устроилась на работу официанткой в местный загородный клуб и поступила в университет.
После смерти папы сестра могла вообще не появляться дома целыми днями. Мама рисовала себе ужасные картины – Кэролайн лежит где-нибудь в подворотне, ограбленная, убитая или бог знает, что еще, но правда всегда была куда более невинной. К тому времени она уже довольно долго встречалась с Уолли из Релейна – разведенным посетителем загородного клуба, с которым она познакомилась во время работы. Как и многое другое, сестра держала его в секрете от родителей, но потом все стало серьезнее, и он сделал ей предложение. Родителям могло показаться, что все произошло слишком быстро, но на самом желе деле они просто достаточно долго оставались в неведении. Но с другой стороны, все действительно развивалось со скоростью света. Вчера Кэролайн прыгает с ветки на землю, чтобы убежать к друзьям, а сегодня наш дядя Майк исполняет роль посаженного отца невесты, ведя мою сестру к алтарю. Окружающие не могли удержаться от комментариев насчет того, что она выходит замуж сразу же после выпуска («Я слышала, она беременна! – Да ничего подобного, уже родила»), но Кэролайн действительно любила Уолли, а он был без ума от нее, и только это имело значение.