- Да, точно. Тренер Джо, верно?
Верно, мысленно ответила ему я.
- Тренер Джо, - повторил Берт, закрывая за собой дверь. – Он был
крутым чуваком.
Уэс кивнул и направился к водительской двери.
Должна признать, я была удивлена. Слишком уж часто я слышала о
том, что «отец Мейси Куин умер на глазах у дочери во время утренней
пробежки», слишком уж долго он был человеком, которого отобрал у семьи
сердечный приступ, и я так к этому привыкла, что упоминание о других
особенностях папы повергало меня в шок, вот как сейчас.
Машина выездного ресторана медленно двинулась вперед по улице и,
набирая скорость, поехала к повороту. Я наблюдала за тем, как она
скрывается за углом, и как меняется огонек светофора ей вслед.
Глава 3
Я не могла уснуть.
Завтра начнется моя работа в библиотеке, а с тех самых пор, как я легла
в постель, меня преследовало то же самое чувство, какое обычно бывает
перед первым учебным днем в старшей школе. Да и к тому же в последнее
время у меня были проблемы со сном. Просто странно, что тем утром, когда
папа заглянул в мою комнату, я никак не могла проснуться. И с тех пор я
начала практически бояться сна, словно что-то плохое может произойти,
пока я нахожусь в отключке. В итоге я давала себе совсем немного времени
на отдых, да и то больше дремала, чем спала по-настоящему.
Из-за того, что в сон в полном смысле этого слова я не проваливалась, в
моей голове постоянно роились мысли, чаще всего – о беге. Папа любил
бегать и приучил к бегу и нас с сестрой еще с детства. Мы занимались в его
команде «Бегунов Лейквью», которую он тренировал в начальной школе, а
чуть позже даже убедил нас принять участие в городском марафоне на пять
километров. Я помню, этот марафон очень хорошо, он был моим первым
соревнованием. Мне тогда было шесть. Я стояла в окружении других ребят
на старте, но ничего не видела из-за плеч и затылков (я всегда была ниже
других ребят моего возраста). Кэролайн, конечно же, пробилась во главу
колонны. Ей уже исполнилось «десять-практически-одиннадцать», и она
считала выше своего достоинства плестись где-то в хвосте с малышами.
Когда раздался выстрел, знаменующий старт, вся эта огромная толпа ребят
вдруг синхронно начала двигаться, и мне тоже пришлось бежать. Я тот
момент я ощутила себя капелькой в море, песчинкой, которую несет
огромная волна, и мне почему-то понравилось это чувство единения с теми,
кого я видела впервые. Мои ноги ударялись о землю, поднимая меня и
вынося вперед, вперед… Вокруг мелькали лица, спины, майки, волосы, но в
какой-то миг мне стало тяжело даже дышать, хотя до детского финиша
оставалось немного. Я хотела остановиться, но вдруг услышала папин голос:
- Мейси! Умница! Держись, ты просто великолепна!
И я продолжала бежать.
К восьми годам я поняла, что могу бегать быстро. Очень быстро. Куда
быстрее, чем остальные ребята. И я стала принимать участие в марафонах с
детьми постарше, в одном из них я и выиграла свой первый приз. Папа
гордился мной, и мама сияла улыбкой, но призы для меня были не главным.
Самым лучшим было то ощущение ветра, обвевавшего мое лицо, те мягкие
толчки ступней о землю, то чувство едва ли не полета, которое не покидало
меня ни на минуту во время бега. И ради этих ощущений я и продолжала
бегать – как на соревнованиях, так и по утрам, чисто для себя. Бег был моей
отдушиной, помогал приводить в порядок мысли и успокаивал меня.
Кэролайн тоже была хорошей бегуньей, но ей больше нравилось
флиртовать с симпатичными мальчиками, так что вскоре остались только мы
с папой, встречаясь субботними утрами на кухне в спортивных майках и с
энергетическими батончиками в руках. Бег был одним из тех замечательных
моментов, которые были только нашими, и часть папы словно была моей, а
часть меня – его.
Но с того утра для меня все переменилось. Я должна была быть с ним
тогда, на этой пробежке, но меня не было рядом, и я больше не могла
заставить себя продолжить занятия без него. Так что я бросила бег.
Тренеры и друзья по команде были, мягко скажем, удивлены. Многие
прочили мне будущее великой бегуньи, и мой уход стал настоящим
потрясением для них. Как результат, не в силах объяснить происходящее, я
просто стала избегать мест, где могла бы встретить бывших знакомых,
увлеченных бегом. Выдвинув щит перед собой вместо того, чтобы рассказать
друзьям обо всем, я вскоре потеряла их и окончательно закрылась в своем
мире. Знакомые стали находить меня странной и необщительной, и наше
общение постепенно прекратилось. Впрочем, мне не было плохо или больно
от этого. В конце концов, что может быть проще, чем отодвинуть прошлое на
задний план и притвориться, что тебя ничто с ним не связывает? Именно так
я и поступила.
Конечно, люди были милыми со мной, и их лица выражали сочувствие
всякий раз, когда они встречали меня в школьных коридорах после похорон
папы, но от этого мне не становилось легче. Легче было, когда я оставалась
одна. Последнее я и предпочла, так что и бег, и социальная жизнь стали
частью моего прошлого, от которого я отреклась, и теперь они встречались
мне только во сне.
- Ах, да, - Бетани взглянула на меня поверх очков в тонкой оправе. –
Ты же приступаешь к работе сегодня.
Я стояла в библиотеке, прижимая к себе сумку. Внезапно вспомнился
ноготь, который я сломала сегодня, закрепляя ремень безопасности в
машине. Этим утром я вообще потратила очень много времени на то, чтобы
хорошо выглядеть, но ноготь, судя по всему, решил предать меня. Эта
маленькая проблемка вдруг показалась мне очень значительной, и я решила,
что уж Бетани-то никогда не ломает свои идеальные ногти. Тем временем она
отодвинула свой стул и встала.
- Можешь сесть вон там, - она указала на стулья, стоящие с другой
стороны длинной стойки. Я кивнула и, подойдя туда, выдвинула один из
стульев. – Нет-нет, не красный, - Бетани укоризненно покачала головой. –
Там сидит Аманда. Ты сядешь рядом.
- Спасибо, - я выдвинула другой стул и опустилась на него, поставив
сумку рядом. Входная дверь снова открылась, и вошла Аманда – лучшая
подруга Бетани и председатель студенческого совета. Она была высокой
блондинкой с длинными волосами, которые всегда убирала в аккуратную
косу, свешивающуюся до талии. Эта коса всегда выглядела одинаково, и я
задавалась вопросом – расплетает ли она ее когда-нибудь вообще? И как
можно каждый раз укладывать волосы точно так же, как и за день до этого?
- Здравствуй, Мейси, - прохладно поприветствовала меня она, садясь на
красный стул. У нее была идеальная осанка – плечи расправлены,
подбородок поднят. Может быть, коса помогает, подумала я. – Я и забыла,
что ты сегодня начинаешь.
- Хм, ага, - неуверенно ответила я, и они обе воззарились на меня,
словно я вдруг заговорила на неведомом языке. Я прокашлялась и сказала
почетче, - Да.
Я не нравилась этим девушкам. Не знаю, в чем была причина, но так
уж вышло. Бетани, рыжеволосая отличница, сидела рядом со мной на
английском и морщила усыпанный веснушками нос всякий раз, когда
бросала взгляд на мои записи. Ее собственный почерк напоминал почерк
Джейсона – каждая буква видна ясно и отчетливо, будто напечатана. Бетани
всегда была тихой, словно застывшей, а вот Аманда была более
общительной. У последней был легкий французский акцент - ее семья жила в
Париже, потому что ее отец, профессор, преподавал в Сорбонне. Но во
многом Аманда с Бетани были похожи – к примеру, я никогда не видела ни
пятна на их блузках, ни зацепки на колготках. Они никогда не использовали
сленг – исключительно классическую речь. Женские вариации Джейсона, в
общем.
- Ну что же, - начала Аманда, убирая за ухо якобы выбившуюся прядь
волос (хотя никакие пряди никогда не выбивались их ее идеальной косы), -
летом здесь, действительно, достаточно спокойно, - она расправила юбку на
коленях. Ее ноги были длинными и совершенно незагорелыми. – Надеюсь,
ты не заскучаешь.
Я не знала, что на это ответить, поэтому просто послала ей легкую
улыбку и отвернулась. Аманда и Бетани начали разговаривать между собой,
понизив голоса. Обсуждали какую-то художественную выставку. Я
посмотрела на часы. 9:05, осталось пять часов пятьдесят пять минут.
Через пару часов я ответила лишь на один вопрос – указала пожилой
леди, где находится дамская комната. Недалеко же я ушла в своей карьере от
собственной роли на маминых вечеринках! Можно подумать, я выгляжу, как
человек, который не может не знать, где находится туалет. Очень приятно.
Потом дело пошло веселее – у кого-то перестал работать ксерокс, еще один
читатель не мог найти в каталоге какую-то информацию. Но стоило этим
людям подойти к стойке и начать озвучивать вопрос, как Бетани или Аманда
немедленно отрывались от того, чем были заняты, и бежали на помощь, не
давая мне и слова вставить. Или же просто говорили: «Я подойду к вам через
секунду», да еще и таким голосом, что всем присутствующим становилось
ясно – я ничем не могу помочь и обращение ко мне будет пустой тратой
времени.
Когда это произошло раз, другой и третий, я подумала, что они, может
быть, просто дают мне время осмотреться. Но потом я все поняла – их
неприязнь ко мне и низкое мнение о моих способностях стали очевидны. По
их мнению, я не подходила этому месту.
В полдень Аманда поставила на стойку таблику: «Обеденный перерыв
с 12:00 до 13:00», и они с Бетани поднялись со своих стульев.
- Мы пригласили бы тебя присоединиться, - сказала Аманда, - но мы
собираемся уделить время подготовке к экзаменам, так что просто вернемся
через час, хорошо?
- Я могла бы остаться здесь, - пожала плечами я. – На обед уйду в час,
чтобы здесь всегда кто-то был.
Обе девушки уставились на меня так, словно я только что предложила
объяснить им квантовую физику, попутно жонглируя книгами.
- Нет, - Аманда отвернулась, и они направились к выходу. – Обеденный
перерыв – в двенадцать. Это правило.
Они скрылись в служебном помещении, а я просто взяла свою сумку и
вышла на улицу. Сев на скамейку рядом с фонтанчиком, я вынула контейнер