Сколько себя помню (с детского сада), рядом со мной всегда была девочка, которую я опекал и защищал от «врагов». Помню свой хулиганский (как сказала позже воспитательница моей маме) поступок. Мальчик из старшей группы обидел «мою» девочку. Я подловил его в раздевалке и намазал ему глаза… луком. Он долго плакал. Не больно, но обидно. Каким-то девочкам уже в школе помогал писать сочинения, кто-то из них помогал мне в математике.
Почему-то я с детства не любил таблетки, несмотря на то что моя мама была управляющей аптекой. Когда я приходил к ней на работу, она угощала меня гематогеном, аскорбинкой, и я при этом пил дистиллированную воду, которой напиться нельзя. Может быть, в тот период жизни привык много пить. Когда я поступил в медицинский институт, а это было после армии и спустя 10 лет после окончания школы, мне нелегко было учиться на первом курсе – химия (которую знал плохо), латынь, физика (знал плохо), к тому же была разбита голова в ДТП, мне помогали девочки… Просто счастье какое-то… У меня уже были дети, приходилось работать, учиться и лечиться (пробовал на себе все альтернативное). К окончанию института я был уже сформировавшимся врачом, так как практиковал уже после 2-го курса. Но еще надо было поучиться.
Карьеру врача я начал психиатром и вскоре после окончания медицинского института и интернатуры в Первой психиатрической больнице им. Кащенко довольно быстро, уже через месяц работы в психоневрологическом интернате, управлял им в качестве главного врача. Основным контингентом этого ПНИ (три корпуса) были женщины, правда, потерявшие контакт с этой жизнью (психический, конечно). И пусть этих женщин надо было лечить, а вернее, сопровождать их потерянную жизнь с помощью нейролептиков и транквилизаторов. Именно этот женский контингент научил меня в дальнейшем довольно спокойно относиться к возникающим порой нездоровым психическим женским атакам, с которыми сталкивается любой мужчина, близкий круг которого в основном составляют женщины. Да и вообще, когда умеешь отличать болезненную психическую реакцию от нормальной, легче жить… Как ни парадоксально, эти женщины меня по-своему любили, хотя и доставляли мне массу проблем различного свойства. Это был период моего научного погружения в болезни потерянного мозга – сенильную деменцию (старческое слабоумие), паркинсонизм и прочее. Но я ушел из «большой» психиатрии. Не мое это. Я достаточно миролюбивый человек, чтобы «воевать» с женщинами каждый день с помощью внутривенных инъекций. И судьба меня забросила в прямо противоположный лагерь – спортивную медицину. Я стал врачом молодежной сборной лыжной команды СССР. Большинство сборных страны имеют две команды – мужскую и женскую. Мне досталась, конечно же, женская. В отличие от предыдущей «женской команды» эта – совершенно здоровая, и здесь надо было уже лечить витаминами (кстати, тоже непростое дело, так как есть не только гипо-, но и «гипервитаминоз»). Но в этот раз я стал использовать свои «затаенные» рецепты – рецепты без таблеток. Уже где-то с 14 лет я собирал все методы естественной медицины. Ее еще называют альтернативной. К ней относится все, не связанное с химической рецептурой: раздельное питание, голодание, моржевание, вегетарианство, траво– и минералолечение, все виды гимнастик (от йоги до ушу, от карате до атлетической гимнастики, от Амосова до Шелтона), уринотерапия и ароматерапия, экстрасенсорика и астрология. Одним словом, все, что запрещалось. Да-да. Были и такие времена запретов, которые сняли в конце 80-х – время перестройки.
Расскажу одну медицинскую историю с этой командой лыжниц. Как-то они приехали с чемпионата страны в Горьком (Н. Новгород) совершенно «разобранными». Вся сборная (и мужская, естественно) болела гриппом или чем-то его напоминающим. А случилось это в период подготовки всех сборных к Универсиаде в Болгарии (наши спортсмены, как правило, являются студентами каких-либо, чаще спортивных, вузов, и именно «сборники», а не «чайники» представляли страну на этом спортивном форме), до начала которой оставалось чуть меньше месяца.
Я понимал, что лекарственное лечение резко снизит их спортивную форму, и приступил к «своему» лечению. Мне никто не мешал. В ход пошло все, что я мог применить в условиях спортивной базы: сауна, массаж с различными моими «растирками» и акупрессура после сауны, ледяной душ, различные чаи из трав, которые у меня всегда были с собой, витамины… И самое интересное – я не освобождал их от тренировок (хотя и заметно сниженных по объему) в аэробном режиме – то есть они также бегали на лыжах и вся болезнь из них выходила на снег (этот принцип лечения бегом я сохранил от армии, когда вся рота (около 180 человек) болела гриппом, а я и еще пять солдат, несмотря на высокую (около 39 °C) температуру, бегали обнаженными по пояс, в сапогах, положенные 3 км, отплевываясь на ходу (февраль-месяц, –35 °C). Только мы пятеро прошли сквозь грипп казармы без осложнений). Обычно избыточная жалость врача к больному человеку – это страх перед болезнью. Мне этот страх несвойственен, но врачебный контроль при этом обязателен. Я в тот период был для своих девушек-спортсменок и папкой, и нянькой. Ни одной таблетки, хотя грипп был серьезным. В это же самое время врач мужской команды лечил своих подопечных антибиотиками, аппаратной физиотерапией и ожиданием выздоровления в корпусе. Я же болезнь из организма девушек выгонял, промывал и очищал их ослабленные болезнью тела. В том числе и бегом на лыжах по морозу…