До реки оставалось едва ли полмили, но каждую секунду мы рисковали опоздать. Издалека все еще были слышны звуки, они пугали меня, но не внушали надежды. Бой продолжался. Скорее всего, подоспело подкрепление. С каждым выстрелом я все яснее представляла себе битву, я видела лицо Даррелла, маму, пригибающуюся к земле и вытаскивающую раненого с поля боя. Боже мой, где бы ты ни был, пусть это будешь не ты.
LXXX
Вытащи меня из этого седла, избавь от сделки!
«Все, что угодно, только не это», – невольно повторяла я в такт шагам.
Нет. Я рада, что еду к месту боя. Мне нечего бояться, кроме возвращения.
LXXXI
У меня была еще одна подруга, дочь кожевенника, Эбигейл Паулинг. Спокойная девочка, похожая на меня. Мы часто играли с ней в куклы. Однажды я даже сшила на ее куклу платье и шляпку.
Вернувшись домой, я захотела ее увидеть. Я думала, она простит мне мое мычание и попытается меня понять ради нашей прошлой дружбы.
Я нашла ее на пастбище, она приглядывала за овцами. Мы долго оглядывали друг друга, удивляясь, как сильно годы нас изменили. Она поправилась и округлилась, но ее глаза не желали меня узнавать.
Я, как умела, назвала ее по имени, она в ужасе отпрянула.
Я пыталась сказать: это всего лишь я. Просто меня покалечили, и все.
Она убежала, оставив своих овец без присмотра.
Я вернулась домой, ожидая, что мама будет сердиться. Но Эбигейл так и не осмелилась сказать родителям, что проклятая девочка пыталась с ней заговорить.
Больше я ее никогда не видела. На следующий год она умерла от лихорадки.
LXXXII
– Здесь и остановимся, – сказал он, – будет в самый раз.
Потянув за вожжи, он толкнул меня локтем. Я слезла, он за мной. Звуки боя смешивались с ревом реки, проходящей через ущелье.
– Привяжи ее и принеси мешки.
Меня раздражало то, что мне снова приходится выполнять его поручения, но сейчас не время для капризов. Я двигалась быстро. Он выгрузил из тележки ящики и мешки, присел на корточки и начал тщательно перемешивать в деревянной миске ингредиенты.
Я сидела рядом на случай, если ему понадобиться помощь, но он, похоже, забыл обо мне. Его пальцы разворачивали свертки, открывали пузырьки и капсюли. Медленно, слишком медленно. Звуки боя продолжали доноситься.
Это неплохо. Мы все еще держимся, правда?
Я тихо пошла на звук.
Здесь река течет в ущелье, с обеих сторон окруженная скалами. По звуку воды я определила, что от края уступа меня отделяет всего несколько ярдов, похоже, бойцы совсем недалеко. Очень хорошо, что вы решили встретить корабли именно здесь, укрывшись на высоте, так врагам будет сложнее высадиться и приблизиться к вам.
На краю обрыва деревья стали тоньше, а кустарник более редким. Я сначала пригнулась, а потом и просто встала на четвереньки. Стало слышно, как сидящие в кустарнике мужчины негромко переговариваются друг с другом. До самого края уступа оставалось совсем немного. Хватит ли у меня духа, я не уверена.
Сквозь пучки осенней травы я увидела скрюченного как кузнечик мужчину, он сидел, плотно прижав ступни к бедрам. Длинные белые пальцы сжимали ружье. Это был учитель. Откинув волосы с глаз, он низко пригнулся, прячась от пуль. Я возмутилась, как можно так трусить, когда ты и Даррелл в такой опасности!
Я обошла его. Руперт Джиллис даже и не заметил. Его уши ничего, кроме выстрелов, не различали.
Теперь мне приходилось двигаться еще с большей осторожностью.
Еще шаг. Я прижалась к земле и перестала дышать.
Кто-то остановился рядом и приставил мне к носу дуло ружья.
Я подняла голову и увидела, что это ты в меня целишься.
LXXXIII
Ты жив.
Твое лицо бледно. В глазах ужас. Ты опустил ружье.
– Джудит?
Ты назвал меня по имени. Не мисс Финч. Я встала на ноги.
– Что ты здесь делаешь?
Твои глаза смотрели попеременно то на меня, то на ущелье. Ты больше разозлен или напуган?
– Пожалуйста, иди домой, – сказал ты. – Это место не для тебя. Тебя ранят, и я не смогу…
Вдруг твое внимание переключилось, и ты стал похож на охотничью собаку, которая нюхает воздух.
Ты выглядел так, будто застрял в ночном кошмаре. Наверное, мне следовало бы тебя пожалеть, но я была так счастлива, что ты живой.
– Пожалуйста, иди домой, – повторил он. – Пожалуйста.
Ты что, действительно думаешь, что я тебя преследую? Я чуть не рассмеялась.
Я замотала головой. Домой мне не хотелось. Наверное, мне и надо было рассмеяться, ведь теперь я жена, свободная как птица.
Каждый выстрел заставлял тебя оглядываться назад, туда, где бойцы, рискуя собой, поднимались, стреляли и снова прятались.