Я заехал в банк, снял со своего счета всю наличность и поехал во дворец к бывшей супруге, разумеется, предварительно созвонившись с ней.
Вероника встретила меня у порога и проводила в дом. Она приготовила чай. Но прежде чем предаться чаепитию, я достал деньги и положил их на столик. Эта была более чем солидная пачка, и она заняла большую часть его поверхности. Бывшая супруга с каким-то недоверием смотрела на купюры. Я понимал, она весьма сомневалась, что у меня действительно есть такие средства.
— Спасибо, — после довольно длительной паузы сказала она. — Теперь Игорь получит образования за счет родителей и значит, никому в дальнейшем не будет ничем обязан. Это очень важно, это облегчит его будущее. У тебя еще что-то осталось?
— Какое это имеет для тебя значение.
— Значит, не осталось, — констатировала она.
— Не беспокойся, я еще заработаю.
— Да я и не беспокоюсь. С некоторых пор твое материальное состояние меня не интересует.
— Вот и отлично. Какой смысл тогда вести такой разговор.
— А всегда интересно заглянуть в карман другого человека. Разве у тебя не возникает и таких желаний?
— Возникают. И что из этого. Я же не заглядываю. Даже в карман твоего мужа.
— А там есть что посмотреть, — засмеялась Вероника. — Ты даже не представляешь, какое это счастье быть богатой. Я могу все. Понимаешь все. И за обучение Игоря заплатить. Но это другой вопрос.
— Ну и ладно, можешь и, слава богу. Зачем мне об этом ты говоришь. Чтобы меня уколоть?
— В том числе. Столько лет потеряла, живя с тобой.
— Если это все, что ты хочешь мне сказать, то мне лишь остается поблагодарить тебя за интересную беседу и откланяться.
Мне показалось, что Вероника о чем-то задумалась. Такое случалось с ней не слишком часто. Особенно в нынешней ситуации, когда она могла получить все, что хотела.
— Постой. Хочу сказать тебе одну вещь. Вернее, даже не вещь, а так, сама не знаю что. Из слов мужа я поняла, что разрабатывается какая-то комбинация. И ты в ней участвуешь.
— Я ни в чем не участвую.
— Ну, будешь участвовать, какая разница. Они в этом не сомневаются.
— Кто это они?
— Но это же понятно, те, кто стоят за мужем.
Я решил, что нет смысла спрашивать, кто стоит за ее мужем.
— Спасибо, я учту твои слова. Если это все, что ты хотела мне сказать, то я, пожалуй, пойду.
То ли мне показалось, то ли в самом деле что-то изменилось в лице Веронике, но больше ничего говорить она не стала и молча проводила до выхода. И только на пороге вдруг поцеловала в щеку. Вернее, слегка коснулась ее густо намазанной помадой губами.
— Спасибо тебе, твои деньг помогут сохранить нам с Игорем немного независимости. А она никогда не помешает. Так, на всякий случай.
Эти слова меня несколько удивили, насколько я помнил, Вероника всегда стремилась к зависимости, но к такой, чтобы она была бы необременительна. Я подумал, что эта ее независимость стоила мне чертовски дорого. Хотя ей до этого нет никакого дела. Все-таки люди очень эгоистические создания.
Я вернулся домой. Налил себе бокал своего любимого напитка: мартини с апельсиновым соком и стал размышлять. К полученному заказу у меня не лежало сердце, я не хотел иметь ничего общего с этим блоком, с этими людьми. Но и Сабов прав, упустим его, на нашем центре можно будет поставить жирный черный крест. Суриков не такой человек, чтобы прощать такие вещи, он сделает все, что от него зависит, чтобы мы оказались бы вне игры. А зависит от него совсем немало, у этого человека большое закулисное влияние, тесные связи с мощными финансовыми и политическими группировками. Не случайно же он получил право приходить к президенту без специального вызова, только по телефонному звонку. Это мне было известно доподлинно.
И все же сомнений, как грозовые тучи, никак не развеивались. Меня не покидало ощущение, что я нахожусь на границе между двумя большими зонами. И в зависимости от того, куда я вступлю, то со мной и будет.
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял Окулов. Я обрадовался, этот именно тот человек, который мне сейчас необходим больше всего. Он это почувствовал и пришел. Какой же он молодец. На такое способен только настоящий друг.
— Проходи. Я рад тебя видеть. Ты пришел своевременно.
— Я почти в этом не сомневался.
Мы прошли в комнату.
— Что-нибудь выпьешь? — предложил я.
Окулов кивнул головой. Если я любил мартини с апельсиновым соком, то его любимым напитком был клюквенный ликер. Я даже специально держал в баре бутылку для него.
Мы выпили, не чокаясь и без тоста. К чему он, если мы и так понимали друг друга без слов.
— Ты пришел к какому-нибудь заключению? — спросил он.
Я отрицательно покачал головой.
— Как говорят в таких случаях, и колется и режется.
— Тебя смущает политическая направленность этого блока?
— Даже не столько сама направленность, сколько эти ребята, что его сколотили. И особенно их замечательный лидер. От некоторых его речей попахивает таким экстремизмом, что в пору бить во все колокола тревоги. А нам предлагают сделать этого типа губернатором большого края.
— Помнишь, мы обсуждали с тобой эту тему, когда создавали наш центр.
— Да, помню. Мы с тобой тогда решили, что будем действовать как сугубо профессионалы. А все остальное нас не должно волновать.
— Теперь у тебя появились сомнения в этой позиции?
— А у тебя?
Леонид посмотрел на меня и кивнул головой.
— Как аналитики мы с тобой не учли одного обстоятельства, в мире слишком все связано, чтобы можно было бы провести такое четкое разделение. Это была нашей ошибкой.
— Что же ты предлагаешь, отказаться?
— Это могло бы стать еще одной ошибкой.
— Но в таком случае, в чем твое предложение?
— Принять заказ, но сохранять бдительность. Они не должны нас вовлечь в преступления. Все равно найдутся те, кто возьмет этих парней в работу. Зачем отдавать другим свои деньги.
— А сумеем ли мы удержаться на этой грани?
— Надо удержаться, во что бы то ни стало. Мы с тобой ушли из органов, чтобы быть самостоятельными, самим принимать решения и самим отвечать за их последствия. Так или не так?
— Так. Но что из этого следует в данном случае?
— Только то, что при принятии любого решения мы несем за него полную ответственность. Кивать больше не на кого.
Я усмехнулся.
— Так что же нам делать, принимать заказ или нет?
— Ты начальник, тебе и решать.
— А ты?
— Я буду помогать тебе. В том числе и в том, чтобы не перейти границу, после которой уже нет возврата.
Только сейчас я заметил, что рюмка Леонида пуста. Я плеснул ему в нее его любимого напитка, затем налил и себе.
— У тебя нет ощущения, что мы можем втянуться в игру, не зная ее ни конечных целей, ни подлинных правил. Нас просто хотят использовать, как подставу.
— Да, такая опасность существует, — согласился Леонид. — Он сделал маленький глотов и, посмаковав ликер, поставил рюмку на стол. — Но мы никогда с тобой не уходили от борьбы. Надо постараться навязать им свои правила.
Я покачал головой.
— Слишком не равные силы. Вся королевская рать и мы — маленький центр. Что мы реально можем им противопоставить.
Теперь настала очередь покачать головой Леонида.
— Ты преувеличиваешь их возможности, не такие уж они и всемогущие. Иначе не прибегали бы к нашей помощи. Есть ведь и другие политические силы. И если понадобиться, то почему бы нам на них и не опереться.
— Этого я и не хочу, — пробормотал я. — В этом случае мы вступим в политическую борьбу. А этого я больше всего хочу избежать. Мы политтехнологи. И не более того. Вспомни, о чем мы с тобой беседовали перед тем, как учредить наш центр.
— Я все хорошо помню. Но мы должны быть готовыми ко всему. В такой нестабильной ситуации, как у нас, может быть все, что угодно.
Я снова разлил напитки. Каждому — свой.
— Может быть, зря мы с тобой все это затеяли, — сказал я. — Сидели бы спокойно в своей конторе, и не было бы у нас никаких забот. За нас думало и решало начальство, а от нас требовалось лишь беспрекословное подчинение, да иногда пошевелить мозгами. А теперь…