— Извините, — она обратилась к Шадису, который недавно всё-таки оставил свой пост, передав его Эрвину. — Мой сын Мозес. Я не вижу его среди вас, — она подошла ближе к мужчине и умоляюще посмотрела на него, схватив мягкой старческой рукой за зелёный плащ, на котором грязно-бордовыми пятнами застыла кровь. — Где мой сын?
— Значит, вы его матушка? — Кис перевёл взгляд на одного из своих подчинённых. Солдат, с средней длинной тёмных волос лишился в этой битве правого глаза. Он жалостливо посмотрел на женщину и отдал какой-то свёрток.
Женщина удивлённо смотрела то на него, то на Шадиса, мысленно понимая, что всё-таки произошло с её сыном. Отчаянно не захотев в это верить, она развернула серую грязную ткань, тут же заливаясь слезами и приглушёнными криками. Внутри лежала рука, покрытая ранами и гематомами.
— Это всё, что нам удалось спасти…
Слёзы всё лились и лились из уголков старчески глаз. Женщина упала на колени бережно прижимая к себе то единственное, что осталось от её сына. Кис присел рядом.
— М-мой сын… — сквозь всхлипы начала она. — Ведь его жертва не была напрасной? — Шадис расширил глазами, смотря на словно бы обезумевшую от горя седовласую женщину. — Даже если мой сын не был способен на подвиг… он ведь внёс свой вклад в битву за остатки человечества! Ведь так?! — от горя лишь отчаянные крики теперь вырывались из груди.
— Конечно… — поспешно начал Шадис, но тут же умолк, — нет. Мы отправились в самую глубь, на зачистку. Но… не смогли. Мы не достигли ни одной из заданных целей! — теперь уже очередь была кричать бывшего командора. Все солдаты, стиснув зубы, старались не показывать своих слёз. — Я оказался ни на что не способен. Не смог сберечь доверенных мне солдат. И даже ценой их жертв… не смог узнать ничего об этих тварях.
На лице женщины застыл немой шок. Слёзы ручьями стекали по её морщинистым щекам. Из-за постоянных всхлипов она старалась дышать через рот.
— Хватит. Не слушайте его, мадам, — на плёчо старушки приземлилась чья-то рука. Она была женской, но в тоже время в ней чувствовалась огромная сила. Женщина обернулась, и, подавив пелену слёз в глазах, разглядела женскую фигуру. На девушке была одета зелёная накидка. Поверх её толстый коричневый пояс опоясывал худую талию. Разрез рукавов шёл прямо от предплечья, но остальная часть доставала чуть ли не до земли. Массивный капюшон скрывал глаза, а съёхавший алый шарф подбородок. В целом единственное, что можно было разглядеть на её лице, был острый и, кажется, идеальный нос. — Разве вы не видите? Посмотрите на них, — девушка махнула рукой, обнажив бледную кожу. — Как они подавлены, сломлены. Вы думаете, что им легко? Что им всё равно? Вы потеряли сына, они — солдата, товарища, друга, — голос девушки слышала вся толпа. Он был грозным, звучал всем «критикам» в укор. — Каждую вылазку они теряют тех, кого считали братьями и сёстрами. Но снова и снова окунаются в ад за стенами с головой…
«Этот голос… не может быть» — не менее изумленный Эрвин так же как и его солдаты смотрели на таинственную девушку.
— Мы все когда-нибудь умрём, — после некоторой паузы продолжила она. — Вы должны быть горды, что ваш сын погиб не от отросших боков, а стараясь освободить Вас и всё человечества из клетки. Ни одна из жертв не была напрасной. Так что я ещё раз повторюсь. Не слушайте его, все они подавлены, — девушка убрала руку с плеча женщины и, развернувшись, отошла на пару шагов, замерев. — А теперь найдите в себе мужество и силы и похороните сына как положено, если уж не герою, так солдату, принёсшему жертву во блага человечества.
На этих словах девушка растворилась в толпе, оставляя ошеломлённых солдат позади. Женщина понимала, что незнакомка, появившаяся в их городе чуть меньше года назад и помогшая многим в городе, права. Поэтому, стиснув зубы, она всё-таки поднялась, крепче прижимая руку сына к себе, и отправилась выполнять её наставления.
Через некоторое время легионеры покинули территорию округа Шиганшина.
— Кошмар какой-то!
— Жуть!
— И не говори!
— Ты только посмотри…
— Похоже наши налоги идут лишь на корм титаном. Зачем мы платим? Чтобы откармливать солдат, которых итак сожрут, — не на многих людей в нашем мире действуют слова. Ведь они даже не стараются вникнуть в их смысл, крепко придерживаясь своих принципов, идеалов и убеждений. В их тесном и плоском мозгу просто не может и возникнуть и мысль о том: «Может действительно этот человек прав, а не я?». Именно поэтому стоявший рядом Эрен треснул палкой по облысевшей голове «зажравшегося», как он окрестил этого человека, мужчины. — Ау! Ты чё себе позволяешь, крысёныш?! — мужик взглянул в полные праведного гнева глаза Йегера, который уже заносил своё «оружие» для повторной атаки, но его схватила рука из-за угла.
— Эй! Отпусти меня! Сестра называется!
— Эй! Вернитесь сопляки! — мужик выбежал из-за поворота, заметил ту странную девушку, которая тащила парнишку. Рассчитав свои силы для бега, которых у него в силу его физических возможностей не было, он вернулся к своему оппоненту снова «промывать косточки» легионерам и этим двум странным ребятам.
Немного времени спустя
— Эй! Ну пусти меня уже, — Микаса уже минут десять тащила непутёвого братца за собой. И будто услышав его просьбу, она остановилась и кинула его в стену напротив. Хворост, что был их изначальной целью прогулки, тут же вывалился из связки. — Совсем крыша поехала?! Весь хворост рассыпался!
После разговора на крыше двухмесячной давности, Микаса изменилась. Ну, точнее для Йегера она изменилась. Она стала холодной ко всем и вся, мало разговаривала, только по делу. Её опека над названным братом и блондинистым другом, хотя над последним она ещё имела какие-то границы, возросла в разы.
— Эрен, после того, что ты видел… ты всё ещё хочешь побывать за стеной? — холодный голос разрезал воздух словно самое заточенное лезвие УПМ за последние сто лет.
— О чём ты говоришь? Ты же сама ска…
— Мне не важно, что сказала я. Я хочу знать, что скажешь ты, когда увидел их.
Парень промолчал. Он никому не говорил, но кажется, его сестра догадывается о его желании пойти в разведкорпус. Это будет весьма проблематично, учитывая её гиперопеку.
— Лучше помоги собрать, — парень обернулся и стал складывать разбросанные палки в связку.
— Тут не так уж и много, — несмотря на свои слова, Микаса не могла сопротивляться инстинктам защиты, выработанным у неё после потери её отряда и 23 вылазки. Поэтому она медленно подошла к другу и помогла ему.
Дома
После семейной разборки Микаса и Эрен поспешили доставить Карле её хворост. Открыв дверь, Эрен вошел, внутрь крикнув родителям «Мы дома» и, неся две связки сразу, сложил собранные сухие палки в сундук. Микаса же, сняв капюшон, прошла по кухне вперёд, чтобы налить себе воды.
— Добро пожаловать! — мать как всегда счастливо улыбаясь, поприветствовала детей. Гриша лишь обернулся, убедившись в том, что ребята дома, вернулся к своей работе, что-то настойчиво строча на листе бумаги. — Ого, Эрен! Ты донёс до дома так много дров, — Карла подошла ближе к сыну, то ли восхищаясь, то ли задавая вопрос своими словами. Эрен смущённо отвернулся и кинул что-то вроде «Ага». Карла наклонилась ближе к пареньку и дёрнула того за ухо.
— За что? — Йегер младший обиженно надул щёки потирая «увечье».
— У тебя уши покраснели, значит, врёшь, — Карла включила Шерлока Холмса, хотя об этом персонаже даже не знали в их городке. Мало кто любил читать в то время книги. — Микаса тебе помогала, так ведь?
Эрен, уловку которого раскрыли, обиженно отвернулся. Была бы его воля, он бы остановил свою сестру, рвущуюся ему на помощь при каждом «комарином укусе».
Карла накрыла на стол, и ребята сели обедать. Эрен заметил краем глаза то, что его отец упаковывает документы в дорожную сумку.