— И тебе здравствуй, Леви. О каком исчезновении ты говоришь?
— Тц… Мало того, что она меня избегает, так теперь ещё и сбежала куда-то!
— Микаса избегает тебя? — Эрвин, наконец, оторвал свои голубые глазища от листа с изображением нового построения, что предложили Аккерман с её каким-то блондинистым другом.
— А с этого места поподробней, — в кабинет ворвалась взлохмаченная Зое. Её глаза блестели от предвкушения занимательной истории. Конечно, ибо жизнь Леви была намного интереснее её. Ведь даже если она давала ему советы по поводу его «любви», то до блондина за близстоящим столом из-за банального страха, она боялась достучаться со своими чувствами. И сам Смит точно также думал.
Ривай тяжело вздохнул.
Вчера вечером
— Что ты делаешь? — Леви вошёл в комнату, что выделили Микасе. Девушка стояла прямо по центру, держа за гарды одно из своих сломанных и не заменённых впоследствии лезвий, старательно пытаясь попасть по длинным волосам, зажатым в другой руке.
— Пытаюсь их отрезать…
— Зачем?
— Эрен сказал, что если они расплетутся во время битвы, это будет очень проблематично, — пожала плечами брюнетка.
Леви, молча, подошёл к Аккерман, перехватывая лезвие и собирая её волосы в хвост в руке. Лёгким движением он перерезал их.
— Надо же, даже не будешь сетовать на то, что я пожертвовала твоими любимыми волосами из-за слов Эрена.
— К твоему сведению не только твой сводный брат печётся о тебе, — злобно ответил ей на колкость капитан, попутно выбрасывая и лезвие, и волосы в мусорное ведро. — Вот как станешь моей женой. Отрастишь волосы, и тогда я не позволю этому недотитану науськать тебя на них. Запру тебя за стенами, — Микаса легко улыбнулась, наблюдая за «маленьким тайфуном». Хотя капитана не назовёшь таковым. Хотя бы просто потому, что он был на полголовы выше. — Будешь детей рожать, как и хотел Дарриус.
На последней фразе Микаса потускнела. Слова порезали её намного страшнее и глубже чем любое лезвие. Девушка, молча, вышла из кабинета, игнорируя вопросительный взгляд капитана.
— То есть ты сказал ей, что она будет рожать детей, и после Микаса стала тебя избегать? — Эрвин пытался переварить то, что сейчас донёс Леви. Он до сих пор не понимал, когда была стёрта та грань между двумя его друзьями, что разделала элементарную дружбу и такие вот разговоры о замужестве.
— Да…
— Может она не хочет иметь детей? Ты говорил с её братом? — Ханджи так же как и Эрвин пыталась понять, что же заставило девушку так резко негативно настроится против этой фразы.
— Нет. А зачем? Этот парень и так мало что понимает, будто он знает, что её беспокоит.
— Так зачем ты его избегаешь, раз любишь? — задал так долго интересующий его вопрос Эрен.
— Ты же, итак, понимаешь…
— Микаса, но ведь врачи говорят, что шанс есть! — протестовал Арлерт. После недавнего вступления в разведкорпус выпускников 104 кадетского корпуса Микаса старалась больше времени проводить с друзьями, в особенности с Эреном и Армином.
— 70 на 30, понимаешь?! Всего 30%, что я могу быть беременна. И даже если я смогу зачать ребёнка, я не могу быть уверенна, что он сможет родиться без осложнений. В этом мире, итак, нелегко живётся.
— Но почему, же ты ему об этом не скажешь?
— Я…
— Может, она просто не хочет тебя расстраивать?
— Но чем, очкастая?
— Я…
— Я не знаю… — Микаса вздохнула. Рано или поздно надо будет ему сказать.
Я солдат. Я не спал пять лет у меня под глазами мешки.
Я сам не видел, но мне так сказали.
Я солдат. И у меня нет башки,
Мне отбили её сапогами.
Комбат орёт. Разорванный рот у комбата,
Потому что граната.
Белая вата, красная вата
Hе лечит солдата.
Я солдат – недоношенный ребёнок войны.
Я солдат, мама залечи мои раны.
Я солдат, солдат забытой богом страны.
Я герой, скажите мне, какого романа.
Я солдат.
Мне обидно, когда остаётся один патрон,
Только я или он. Последний вагон
Самогона, нас таких миллион,
Я солдат.
И я знаю своё дело, моё дело –
Стрелять, чтобы пуля попала в тело врага.
Девушка вздохнула, встав с крыши, где она и сидела с друзьями, направилась в свой «спортзал». Скоро беспечные дни закончатся.
После часа усиленной тренировки, в ходе которой было испорчено порядком три груши, девушка без сил и эмоций направилась в душевые. Смыв с себя грязь вместе с усталостью, она поздно заметила, что сменная одежда в комнате, а собой она взяла лишь полотенце и нижнее бельё. Тихо, но смачно выругнувшись, Микаса, обмотав вокруг тела полотенце, предварительно натянув то, что имелось с собой из одежды, быстрыми шагами направилась в комнату. Стукнув дверью, она подлетела к шкафу, выуживая оттуда вещи. Окно было открыто, а дверь из-за столкновения не замкнулась, наоборот чуть отъехав. И снова проматерившись, девушка направилась в сторону несчастной деревяшки, но замерла на полпути. На стене висело что-то, чего не было во время её ухода. Оно имело прямоугольную форму, как у картины. Но зачем кому-то приносить сюда картину, это же пустая трата времени и нехилой суммы денег. Вариант отпал.
Аккерман осторожно подошла к нечту, забывая об открытой двери. На записке было сказано, что это подарок от Эрвина, Ханджи и Мика. Сдёрнув резко полотно, что скрывало этот «презент», брюнетка ахнула. Это было… зеркало! Причём очень большое! Микаса давно разбила все зеркала в своей комнате, ведь именно они напоминали ей о семидесятипроцентном бесплодии. По щекам Микасы полились горячие обжигающие слёзы.
Дверь скрипнула.
— А вот ты где… Я тебя целый день ищу, — в комнату зашёл Леви. — Эй, ты чего?!
«Чёрт, только его не хватало!»
Ривай быстро подбежал к плачущей и смотрящей в зеркало пустыми глазами девушке.
— Микаса. Микаса! — Ривай встряхнул плечи девушки, и брюнетка, наконец, сфокусировала на нём взгляд. — Что случилось?
— Я… я не могу… не могу дать тебе детей… — слёзы усиленным потоком полились из глаз Микасы.
— Слушай, — Леви обнял девушку, — если это из-за того, что ты не любишь или не хочешь детей, я…
— Нет… я просто… просто не могу…
— Я не понимаю.
Микаса отстранилась от Ривая и развязала полотенце. Мокрая ткань скользнула к ногам Аккерман. Глаза Леви расширились. С двух сторон рёбер девушки тянулись два уродливых шрама, один из которых пересекал на половину плоский живот.
Капитан ошарашено подошёл ближе к ней, аккуратно касаясь пальцами увечий, будто бы проверяя, не иллюзия ли это.
— Это… я виноват… прости, — Леви говорил тихо, шёпотом. Он вспомнил тот день, когда не задумываясь о собственных желаниях девушки бездумно ломал её кости. Ломал, что она жила… Жила и была… рядом с ним. Слишком эгоистично.
— Нет… ты меня спасал… — в тон ему ответила девушка.
— Я… я никогда не прощу себя за это… — Леви снова аккуратно обнял девушку.
— Нет. Не надо так говорить. При любом раскладе я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Тогда… будь моей женой. Чтобы я мог защитить тебя.
— Или привязать к себе… — озвучила свои мысли Аккерман.
— Ну и это тоже, — улыбнулся Ривай. Промолчав минуту, он продолжил. — Привязанность — слабость.
— Но в то же время она заставляет идти вперёд. Привязанность — это наша сила.
— Любовь самое сильное оружие…
— …но не каждый им обладает, — кивнула девушка.
— Оказывается… у меня есть сердце.
— С чего ты взял? — в шутку спросила Микаса, отрывая голову от груди Ривая и смотря ему в глаза.
— Болит…
— Я вылечу…
— Будешь моей женой?
— Да.